Как я понял в следующий миг, дядюшка Лем усек кого-то возле фонарного столба на тротуаре, с краю от толпы, и тут же почесал туда. Оказалось, что это была парочка гориллов: горилла-папа и горилла-сын. Две образины стояли и смотрели, как бойко идет торговля.
— Подходи! — завывал тот тип. — Налетай! Старинный и проверенный рецепт! Лучшее средство от головной боли — микстура Пу! Спешите купить, пока еще осталось!
— Эй, Пу, а вот и я, — сказал дядюшка Лем, глядя на гориллу. — Привет, наследник, — добавил он вслед за этим, глянув на младшую гориллу. Могу поклясться, его передернуло.
Не стоит его осуждать за это. Больших ублюдков в мире людей, нежели эта парочка, я за всю свою жизнь не видал. Со своими плоскими рожами и здоровенными пузами они в точности походили на двух отожравшихся обезьян, одна побольше, другая поменьше. Папаша вырядился в воскресный костюм и прицепил себе поперек груди золотую цепочку от часов. А уж посмотреть, как он вышагивал, так сразу станет ясно, что ни разу не видел он себя в зеркале.
— Здорово, Лем, — процедил он сквозь зубы. — Вовремя поспел, как я погляжу. Сынок, поздоровайся с мистером Лемом Хогбеном. Ты многим обязан, сынок, этому мистеру. — И тут он премерзко заржал.
Младшему, похоже, было на это наплевать. Его крохотные, близко посаженные глазки неотрывно смотрели на толпу на той стороне улицы. Было ему на вид годков семь и вел он себя соответственно.
— Па, можно еще разок? — спросил он скрипучим голосом. Па, можно я еще разок покажу им, а? Ну, па?.. — по выражению его лица, по словам и тону я заключил, что дай ему пулемет и он тут же пустит его в дело.
— Хорош мужик растет, а, Лем? — с гордостью сказал папа Пу. — Горжусь им. Жаль, что дедушка не дожил, а то бы полюбовался. Мы ведь из старинного рода. Нас почти и не осталось. Одна беда — этот юноша последний из Пу. Теперь усек, Лем, что мне от тебя нужно?
Дядюшку Лема снова передернуло.
— Н-да, — сказал он, — все ясно. Только, Пу, напрасно ты сотрясаешь воздух. Я — пас.
Пу-младший повернулся на каблуках:
— Уделать его, па, а? Прямо сейчас, а? Давай я его уделаю, па.
— Заткнись, сынок, — изрек старший Пу и дал отпрыску затрещину. А уж лапища у папаши была, что твой молот. Вот уж горилла и горилла.
Судя по размаху могучей отцовской длани можно было предположить, что сынок отлетит на противоположную сторону улицы, однако Пу-младший лишь покачнулся. Лицо его покраснело, он потряс головой и завизжал-заскрипел:
