Послушай, послушай меня!.. Теперь я скажу самое главное. За десять дней я написал пятьдесят поэм. Тебе, я вижу, это не интересно. Но вот что важно, ко мне ежедневно приходит госпожа Макартур, супруга американского генерала. Он царь и бог, командует войсками в Японии. Он бежал от нас с Филиппин и вернулся к нам. Мы подружимся с ним, я знаю. Госпожу Макартур я называю – мама. Прошлой ночью я спросил ее, как часто она наслаждается с мужем. Госпожа изругала меня, сказала – плохой мальчик, но мы помирились. – Окава бессмысленно захохотал. – Пойди, пойди к Макартуру, Хондзио-сан, помирись с ними, они хорошие...
Окава Сюмей[4] забормотал что-то совсем невнятное. Бывший адъютант императора осторожно встал, отодвинул от двери этажерку с книгами и выскользнул из кабинета.
Конечно, Окава сошел с ума, какой он советчик. А Доихара пришел опять и принес самбо – протянул на подносе кинжал в фуросика...
На газоне у входа в здание академии темнело большое пятно от костра, на траве черный пепел, прибитый дождем. Здесь тоже сжигали архивы, чтобы сохранить тайны... Скоро и его сожгут, словно кипу бумаг с надписью: «Кио ку мицу!» – совершенно секретно, при опасности сжечь.
«Кио ку мицу!..»
Распахнутые двери, длинный коридор, ведущий в конференц-зал. Здесь тоже не обратили внимания на старого человека в черной ритуальной одежде. Дверь в конференц-зал была закрыта. На дверных створках висел замок, рядом клочок бумаги с надписью, сделанной небрежной рукой: «Вещевой склад. Посторонним не заходить!»
«Почему английская надпись? – пронеслось в голове пришельца. – Почему не написано японской катаканой? Никто не обязан понимать английский язык...» Но человек в ритуальной одежде понял – идти дальше некуда, здесь конец пути. Так пусть же свершится, что предначертано!.. Есть рыбы, которые возвращаются умирать туда, где родились, – в Саргассово море. Для него академия генерального штаба – Саргассово море. Он умрет у порога, через который шагнул в жизнь, в армию, совсем молодым офицером... Пусть свершится, что предначертано!
Его обнаружил американский сержант, зашедший в вещевой склад. Старый японец еще подавал признаки жизни. Он открыл глаза и глухо сказал:
– Я адъютант благословенного императора...
Это случилось 20 ноября на двадцатом году эры Сева, что соответствует 1945 году европейского летосчисления. В Токио, в здании академии генерального штаба, через три месяца после капитуляции Японии покончил самоубийством генерал-лейтенант японской армии Сигеру Хондзио, бывший главный адъютант императора Хирохито. Он был кавалером всех восьми степеней ордена «Восходящего солнца», был удостоен высшего ордена «Священного сокровища» и многих других регалий. Хондзио занимал почетные должности при дворе императора в продолжение многих лет, находился в центре больших государственных событий, и вот финал – самоубийство по приказу военной клики, к которой принадлежал сам императорский адъютант.
