— Ты же не хочешь, Дима, чтобы их растащили, — быстро прибавил Бонифаций, чтобы я не отказался.
А я и не думал отказываться. Совсем наоборот. Уж очень хотелось еще разок посмотреть в голубые глаза дочки разведчиков.
— Да, — вспомнил Бонифаций, — передай Алексею, что Семен Михайлович распорядился снять с него взыскание. Завтра он может прийти в школу.
Может-то он может, да вот захочет ли?
Обязательно передам, Игорь Зиновьевич. Он будет счастлив.
Сомневаюсь, — откровенно буркнул Бонифаций и помчался дальше.
Алешка валялся на тахте и разглядывал папин каталог. Те самые картины.
Надо сказать, что если Алексей легко переживал вынужденную разлуку с родной школой, то сама школа явно без него скучала. Время от времени Алешке звонили одноклассники и коллеги по кружку рисования. Частенько и забегали, с порога выкладывая кучу новостей. В основном негативных. И в частности, в сфере классных событий.
Новая учителка оказалась злой, строгой и равнодушной. Кроме того, у нее проявилась с первых дней такая особенность: она разделила учеников на две неравные части. В одной части те, у кого родители могут, а в другой — не могут.
— Чем вы можете помочь классу?
А что нужно?
Нужно, чтобы класс стал для наших учеников родным домом. Нужны для этого новые шторы, компьютер, можно не новый. Хорошо бы заменить светильники. Обогатить новыми книгами классную библиотеку. Магнитофон нужен для улучшения процесса освоения нового материала. Нужен телевизор с плейером и кассетами…
Родители, которые могли помочь, тащили в класс все, что не жалко. И их дети могли не заботиться о своих оценках. Ну, а дети тех родителей, «которые не могут… Тут все ясно. Не можете — не надо, но и у нас не проси!
Огурцова даже подслушала интересный разговор директора с Мальвиной.
Семен Михайлович: Мне кажется, Татьяна Львовна, вы не совсем верно представляете себе учебный процесс. И процесс воспитания.
Мальвина: Я создаю в классе рабочую обстановку.
Семен Михайлович: Вы же педагог, а не завхоз. Интерьер, учебные пособия не заменят детям учителя.
Мальвина: Вы как солдафон рассуждаете.
В общем, грустная картина. Лешка даже сказал — гнусная. А ему можно верить, он узнает людей сразу, по глазам. Не зря же они с Мальвиной сразу невзлюбили друг друга.
— У тебя большая радость, — сказал я Алешке. — Просто счастье.
Алешка поднял голову, вопросительно взглянул. А я торжественно объявил:
Тебе разрешено вернуться в школу. Специальным распоряжением директора.
