Когда он здоровался, крепко пожимая руки, его черные глаза смотрели на нас неподвижно, в упор.
Миша и бригадир пошли вдоль вольеров. Телята испуганно шарахались от Иннокентия Петровича и робко тыкались влажными носами в Мишину спину. Остановившись у стены где была приколота какая-то таблица, Иннокентий Петрович долго вчитывался и потом, не скрывая удивления, спросил:
— Это что же, выходит, семьсот шестьдесят граммов в сутки?
— Точно! — в тон ему не без довольства ответил Миша — А в апреле, даю гарантию, будет не меньше восьмисот пятидесяти граммов ежесуточного привеса!
— Ну хорошо, коли так, — с какой-то неуверенностью выговорил Иннокентий Петрович, оглядывая телят. — Сколько их сейчас у тебя?
— Двадцать два.
Миша вошел в стайку надвинувшихся к нему телят, обнял двух за шею и повернулся к бригадиру.
— Гляди! Двадцать два молодца один к одному! Не то, что ваши куртунские доходяги. — Миша прищурился и смотрел на бригадира, покачивая головой. — Вы что, дровами их кормите, а? Ведь сердца не хватает смотреть на них! Шерсть клочьями, ребра наружу, глаза гноятся, и сами шалые какие-то, к человеку не подойдут! И ростом ниже моих, а ведь старше по возрасту. Тому телятнику руки обломать за такие дела!
— Сам знаю, — отмахнулся Иннокентий Петрович, — не справляются они там, весна, сам понимаешь… Я вот что думаю: взял бы ты хоть половину молодняка с их фермы, а?
— Ладно, — довольно улыбнулся Миша, — об этом поговорим. Ведь не за этим сюда приехал, а? По глазам вижу…
Иннокентий Петрович, грузно ступая, подошел к печке, поднял крышку и, принюхиваясь к вареву, тихо сказал:
— Что у тебя здесь с врачихой-то вышло? Ко мне она со скандалом прибежала, председателю нажаловалась на тебя, говорит, больше сюда не поедет…
— И правильно сделает! — живо перебил бригадира Миша. — Приезжает раз в три месяца, прет в вольер без халата, половину инструментов где-то забыла, и все некогда ей, все бегом, на ходу. Слова путного от нее не добьешься! Теленок больной, на ногах еле держится, а она его кулаком тычет… Не врач это, а мясник! Выставил я ее отсюда, а еще раз придет к тебе жаловаться, так ты ей скажи: пусть сначала научится с животиной обращаться, а потом приезжает!
Миша сдернул с гвоздя поварешку и принялся с ожесточением мешать в котле варево. Телята, испуганно жавшиеся в углу, снова потянулись к нему.
— Знаешь, Петрович, — уже спокойнее заговорил Миша, — телят я твоих возьму, но с условием: в районе будешь — подбери мне литературку по ветеринарному делу и, какой инструмент нужен, купи. Договорились?
