Почти тотчас после того, как юный скрипач исчез из виду за древними стенами собора, из калитки рынка на улицу Володарского вышли и встали по обе ее стороны двое внушительных уроженцев Кавказа, с лицами настороженными и не располагающими к интеллектуальным беседам. Они столько же напоминали своих собратьев с рынка, сколько лесной вепрь напоминает жирного домашнего борова.
Оглядевшись, один из них что-то сказал в мобильный телефон, едва выступающий из внушительного кулака.
Через минуту, обогнув собор, к калитке подкатил грузовичок «Газель». Рыночные чеченцы под презрительными взглядами своих лесных единоверцев проворно вынесли из калитки и загрузили под тент кузова несколько длинных дощатых ящиков, окрашенных в серый цвет и загруженных доверху мерзлым фиолетовым картофелем. Дадашев и Нахоев, они же — определенные сотрудниками ОПС как «Кубик» и «Ромбик», заглядывая в глаза приезжим, завели церемонию прощания, по мусульманскому обычаю прижимая каждого к своему сердцу вместо рукопожатия.
— Кланяйтесь уважаемому Ходже! — сказал по-вайнахски Нахоев. — И передайте, что…
Приезжий жестом прервал его, сверкнув глазами.
— Чего боитесь! — улыбнулся Дадашев. — Все чисто. Каждый день проверяем.
— Пусть боятся неверные. — пробурчал другой приезжий, испытывая явное желание поскорее уйти. — У них ослаб страх. Пора им напомнить. Ходжа хочет, чтобы никто из них не мог спать спокойно.
— Мы все этого хотим. — хитро улыбнулся низенький Дадашев.
— Тогда сделайте побыстрее, что велено.
— Мы сделаем. — хмуро ответил Нахоев.
— Аллах акбар, — синхронно выдохнули приезжие.
На колокольне собора ударил колокол.
Грузовичок отъехал.
Приезжие, косясь на кресты, морщась от колокольного звона, сели в темную неприметную «тойоту» с тонированными стеклами и московскими номерами и покатили следом.
— Что мы еще должны сделать? — спросил недовольно Дадашев.
— Скажу потом, — уходя в калитку, отозвался Нахоев.
— Эй! Это мой рынок! Если хочешь быть сам — иди в новые дома, или на вокзал! Там бери, воюй с русскими! Я не хочу, чтобы что-то было без меня!..
Они удалились, громко перебраниваясь.
* * *
На площадь, запыхавшись, выбежала неуклюжая дворничиха. Серые быстрые глаза ее пробежались по людям и машинам, но «Газель» и темная «тойота» уже пропали из виду. Не задерживаясь, она прошла вдоль ограды, но и калитка в окружавшем рынок заборе уже была заперта.
Кобра перевела дыхание и принялась подметать остановку автобуса, бурча что-то себе под нос. Очевидно, ругала некультурность горожан. Высокий мужчина в золотых очках и девушка-брюнетка посторонились, пропуская ее.
