— Ушли? — спросила Флора.
— Давно.
— Они вас мучили бессмыслицей и сомнениями?
— Что-то вроде этого.
— Когда же мы поедем в Закарпатье? К той самой певице, знакомой моей сестры… Адрес я узнала.
— А вы считаете это необходимым?
— Еще бы! Если не докопаемся до сути дела, то так и будем всю жизнь ходить испуганно-удивленными, как эта ваша Марина и писатель в очках. Завтра я приду без пяти девять.
5
В придорожном кафе, у села со странным названием Тухолька, мы выпили кофе. Флора села за руль. Серпантин карабкался к вершине горы, поросшей серо-голубым лесом. Это была знаменитая карпатская смерека — родная сестра наших елей и сосен. В прохладные дни карпатские леса стыдливо кутались в туманы, а в жаркие, как сегодня, над ними висело голубоватое марево. В окно рвался горячий пряный воздух. Было душно, и клонило ко сну.
— Пристегните ремень! — сказала Флора.
— На этой дороге автоинспекторы редкость.
— И все же пристегните. Я не такой опытный водитель, как кажется.
Почему она сказала «как кажется»? Угадала мои мысли? Вела она машину отлично. Не лихо, а разумно. Сбрасывала обороты именно там, где нужно было, в повороты вписывалась аккуратно, не пересекая белой осевой линии.
День был не просто жарким — он душил жарой. Воздух казался липким. Сосредоточенное лицо Флоры не давало мне покоя. Очарование молодости? У Флоры дерзкий взгляд и дерзкий язык. И удивительно длинная шея, мягко переходящая в плечо. Даже не определишь, где кончается шея, а где начинается плечо.
— С какой стати вы так подробно меня рассматриваете? — заметила Флора. — Что, у вас не было времени сделать это раньше?
— Извините, — смутился я. — Но еще древние греки, а может, кто-нибудь еще и до них открыл объективную ценность женской красоты. Да и вообще, мне дозволены некоторые вольности в разговоре. Я ведь вам в отцы гожусь.
— В слишком молодые отцы… Да и к тому же в приемные.
— Ну а в ином качестве я, кажется, никому никогда не годился.
— Вспомнили, что были когда-то Онегиным? В каждом Онегине, если к нему хорошенько присмотреться, сидит и пылкий Ленский, и рассудочный Гремин. Полагаю, сегодняшний Гремин был бы подписчиком журнала «Здоровье» и охотно помогал бы жене по хозяйству.
— Долго вы все будете меня корить Онегиным? Я ведь сам, добровольно ушел со сцены. Повинную голову меч не сечет.
— В том-то и дело, что речь надо вести не о повинной голове. Вы тогда просто струсили.
— Почем вам знать, струсил я или не струсил? Вы тогда пешком под стол ходили!
