Соу захныкала, мясо — не жевалось, а кушать хотелось.
— Ладно тебе ухмыляться. Принеси лучше молока! — скомандовал Генри, отбирая у Соу бесполезную для нее пищу.
— Это можно! Я мигом! — подпрыгнула Лура и выбежала за дверь.
Вернулась она, правда, довольно-таки быстро. Принесла молоко и еще какое-то месиво.
— Что это?
— Каша. Самая вкусная, ей должна понравиться.
Соу с аппетитом уплетала кашу и с удовольствием пила молоко. Пока Лура кормила кроху, Генри успел подкрепиться и привести себя в надлежащий вид: умылся, побрился, причесался. Все-таки идти к главному вершителю судеб. За ночь он хорошо выспался и чувствовал в себе прилив сил. С вечера, Лура выдала ему какое-то местное снадобье от ушибов и сейчас "болячки" его почти не мучили. Немного ныла ключица, но после вчерашнего — это мелочи, на которые можно было не обращать внимания.
— Мы поели! Теперь её нужно отмывать! — улыбалась Лура.
Соу, вся обляпанная кашей, довольно бормотала, барабаня ложкой по пустой тарелке.
Девочку умыли и переодели в четыре руки, а затем, собрав в дорогу немного еды и воды, расплатившись с хозяином за постой, покинули таверну.
Путь предстоял неблизкий. Но теперь они, сытые и отдохнувшие, были к нему готовы.
Уль очнулся в кромешной темноте. Поначалу ему показалось, что он не может открыть глаза. Но со временем мальчик понял, что это внешняя темень обволакивает его со всех сторон. Руки и ноги чем-то крепко стянуты. "Я связан", — промелькнула мысль.
Последнее, что он помнил — это падение Генри с моста. Затем поток воздуха закружил его с такой силой, что мальчик потерял сознание.
Уль поерзал, попробовал сесть. Спустя некоторое время, у него это получилось. Спина и ноги одновременно нашли опору. Мальчик босыми ступнями ощутил тонкие влажные дорожки, текущие по каменной стене.
— Где я? — хрипло выдавил он из себя.
Ему ответила глухая тишина и шум листьев где-то наверху. Мальчик поднял голову и увидел над собой островок звездного неба. В пересохшем горле запершило, он закашлялся и свалился на бок, очень хотелось пить. В тесном сыром пространстве было неуютно. Руки и ноги затекли, и так некстати зачесалось под правой лопаткой.
Кто похитил его? Зачем? Что теперь делать? — он не знал. От этого было тревожно и страшно. Когда не видишь своего врага, не знаешь, с кем предстоит встреча — воображение рисует самые немыслимые, самые ужасные картины. В пору бы расплакаться, но Уль не сдавался. Спеленатый толстой веревкой, как бабочка в коконе, он подтянулся и снова сел, почесал спину о неровную стену его темницы. В стянутых до боли легких не хватало воздуха, и мальчик снова провалился в забытье.
