— Выйдите отсюда, — задыхающимся голосом прошептала Пуся. — Немедленно выйдите!
Федосия рассмеялась.
— Могу выйти, не велика мне радость на твою рожу глядеть. Ты еще припомнишь, как меня из моей собственной хаты гнала!
Она вышла, так хлопнув дверью, что со стены посыпалась известка.
— А ты беги скорей, жалуйся своему, что я кричу на тебя! — ворчала она про себя, подкладывая щепки в печь. — Недолго ему о тебе думать, недолго! Придется подумать кое о чем другом. Может, даже нынче.
* * *
Но Курт вовсе и не думал о Пусе. Взбешенный, он шел в комендатуру. Фельдфебель вскочил из-за стола.
— Из штаба звонили?
— Так точно, господин капитан.
— Почему же вы не дали мне знать?
— Не приказано было, господин капитан.
— Как, не приказано?
— Сказали: не надо.
— Зачем же тогда звонили?
— Спрашивали, дала ли уже арестованная показания.
— А ты что сказал?
— Доложил, что она никаких показаний не дала.
— И еще что? — В голосе капитана зашипели ядовитые нотки. Фельдфебель побледнел.
— Так точно, и еще… Еще доложил…
— Ну, что еще доложил?!
— Еще… Доложил о казни арестованной…
— Кто вам разрешил это докладывать? Кто вам это поручил, а?
Наклонившись вперед, он мелкими шагами приближался к вытянувшемуся перед ним подчиненному. Фельдфебель не посмел отступить.
— Я вам это поручал?
— Никак нет, господин капитан!
Тяжелая рука опустилась на его щеку. Фельдфебель покачнулся, но продолжал стоять, вытянувшись и глядя прямо в глаза Вернеру.
— Кто приказал, кто позволил? — шипящим голосом спрашивал офицер, снова замахиваясь. На щеке фельдфебеля проступило красное пятно. — Где староста? Приходил сегодня?
Фельдфебель, не моргая, напряженно глядел в глаза капитана.
— Еще не приходил.
— Сколько хлеба принесено?
— Никак нет, хлеба нет. До сих пор никто не явился.
Вернер выругался.
— А по делу мальчика?
— Никто не явился, господин капитан.
Капитан яростно двинул стулом, сбрасывая со стола промокательную бумагу. Фельдфебель быстро наклонился и поднял ее, положив на стол, на то же место, где она лежала.
— Пошлите за старостой! Немедленно!
— Слушаюсь, господин капитан!
Щелкнув каблуками, фельдфебель вышел. Вернер открывал ящики, стремительно выбрасывая из них бумаги. Проклятая баба не сказала ни слова и не сказала бы, хоть год веди следствие. Сто раз бы подохла, а не сказала. Но там, в штабе, решат, что он поторопился. А этот идиот не выдумал ничего умнее, чем поспешно уведомить, что с бабой покончено. Ну, и ясно, что те даже не велели позвать его к телефону. Конечно, там ведут интригу вовсю! А тут вдобавок до сих пор нет хлеба. Этот идиот староста уверял, что они испугаются… Вот тебе и испугались! Хорошо им там, в штабе, говорить — староста, староста, а староста оказался совершенно бесполезным человеком, не имеет на деревню никакого влияния.
