Установить место ее работы оказалось несколько сложнее. Движимый все тем же навязчивым опасением не оказаться рядом в нужную минуту, Кирилл несколько дней следил за Светой с самого утра. Не весь день, а только утром и вечером, словно бы провожая ее на работу и встречая обратно, вот только подойти никак не осмеливался. Недели три терзался вопросом, насколько корректно будет женатому мужчине навязывать свое общество подруге жены. Или бывшей подруге? Или нынешней, но тайной? Потому что по странному поведению и Тамариному отношению к Свете никак невозможно было определить степень их близости.
Этим вопросом Кирилл терзался днем и ночью, на работе и дома. Никак не мог разобраться в собственных чувствах. Что же его, в конце концов, гложет? Что так беспокоит, что не дает покоя?! Женился вроде бы по любви, по крайней мере, был уверен в этом вплоть до того самого мгновения, как впервые увидел Светлану. А потом? Что потом? Разлюбил жену? Полюбил Светлану?
Нет, не полюбил. Кажется, не полюбил. Нет, определенно не полюбил, совершенно точно! Но почему-то уже перестал быть уверен в свой любви к Тамаре. Почему, если не полюбил в первую же минуту Светлану? Куда же в таком случае делась любовь к жене?! Ведь по закону сохранения энергии ничто не приходит ниоткуда и не девается никуда. Стало быть, если любовь к жене пропала, значит, что-то другое должно было ее заменить, выместить, изгнать из его сердца. Где она, та любовь, из-за которой он, собственно, и отважился на такой ответственный шаг, как женитьба?
И вдруг поразился. А была ли она, любовь?! Разве он любил когда-нибудь Тамару? Или кого-то другого, вернее, другую?! Любил?!! Да нет же, не любил. Никогда никого не любил. Всю жизнь боялся любви, закрывался в себе, как раковинка, ревностно оберегающая драгоценную жемчужину. Вернее, не всю жизнь, а лишь последние годы, но так уж совпало, что именно те годы, когда нормальные люди влюбляются, у Кирилла выпали на период, когда у Андриановых завелся какой-никакой капиталец. И именно тогда отец все чаще стал напутствовать сына словами, что жену ему следует выбирать из еще более финансово благополучной семьи, нежели их собственная. Потому что любая другая жена может оказаться не любящей женщиной, не той единственной и неповторимой, о которой, пожалуй, мечтает любой нормальный мужчина, а охотницей за богатым мужем.
Да, именно так. И, пожалуй, не столько самой любви боялся Кирилл, сколько тех пресловутых охотниц, о которых неустанно напоминал ему отец. Хотелось найти такую, как мама, Ирина Станиславовна, которая всегда рядом, и в горе и в радости, и в нищете и в богатстве. Не потому, что ей что-то нужно от отца, а просто потому что любит, потому что ей нужен он сам, именно он, а не блага, за ним стоящие! А найти такую, по словам отца, можно было только в стане еще более состоятельных людей, только тогда он окажется в положении, максимально напоминающем положение отца к моменту женитьбы, когда тот был, по его словам, гол как сокол. Ведь тогда-то, в их если не нищие, то весьма постные годы, отец и имел возможность убедиться, что не ошибся в выборе, что мать, то есть Ирина — именно та единственная, посланная ему небесами.
