Он снова взглянул на het tegeltje- глазами жены – какими ж еще – и, к ужасу своему, уловил, какой-то иной, новый, прежде ускользавший от него смысл.
12.
Себастиан ван дер Аалс, учитель той Влаардингенской мужской гимназии, где добывал знания Андерс, был родом из Фландрии. Он преподавал нидерландский язык и литературу. Кроме того, если заболевал историк, человек крайне желчный, хромой – и вдобавок заика, господин ван дер Аалс, к шумной радости гимназистов, брал в руки и курс Всемирной истории, ловко выуживая из подведомственной ему канализационной Леты множество таких (специфически помогавших Провидению) деталей, как сексуальные забавы греческого философа – или циклопический половой орган римского полководца – или различие в размерах молочных желез у леди Помпадур,etc.
Во время Первой мировой войны, живя еще в Бельгии, он получил осколочное ранение в спину, из-за чего в ней пострадало несколько грудных межпозвоночных хрящей; это привело поврежденную ткань к атрофии (усыханию), а самого увечного – к необходимости пожизненного ношения жесткого корсета. Наличие под бельем загадочного корсета (о котором знала, конечно, вся гимназия) проявляло себя в спесиво закинутой голове, противоестественно выгнутой шее, паранойяльной палкообразности всего тела – и зловещем отсвете словно бы неизбежного рокового конфликта. Короче говоря, благодаря корсету, Бас (как его называли приятели – и, за глаза, ученики) внешне напоминал сразу двух трафаретных сценических персонажей, типичных для увеселительных летних павильонов в провинции, а именно: белогорячечного гусара, маниакально алчущего дуэлей, дебошей и мордобоя – а, наряду с ним, как ни странно, – дидактичного, железного, несгибаемого дурака-резонера.
Из классического гусарского набора в его характере присутствовало, пожалуй, лишь волокитство, но зато волокитство это, словно восполняя отсутствие всех прочих гусарских свойств, было отменным.
Ну что значит – «отменным»? Представим себе давным-давно впавший в анабиоз, принципиально безбурный, занудный, большей частью дождливый кальвинистский городок. Всех событий от Пасхи до Пасхи – сломанная рука градоначальника да похороны ветеринара.
Но зато… Зато ближе к вечеру можно съездить в Амстердам или в Хаарлем – или, скажем, в Гаагу, если на то пошло.
Вот, например, медицинские женские курсы Святой Гуделлы(Sint-Goedele). Они расположены в здании одного из бывших амстердамских женских лицеев – как раз между реформаторской кирхой и австрийским кафе «Sacher». Этот промежуток тротуара под липами, при хорошей погодке, – лучшее место для уловления молодых душ, недостаточно укрепленных Господом в их неравной борьбе с желудком. А он, то есть желудок, жаждет венских пирожных – воздушных и одновременно пышнотелых – да к тому же нарядных, как избалованные невесты.
