Вернувшись домой, Андерс, в одежде, чего с ним никогда не бывало, прямо посреди бела дня, рухнул в постель. Властный и ласковый осьминог, обволакивая его мозг, впрыснул туда густой обильный сок сна.
4.
Старший брат Андерса, Пим ван Риддердейк, являлся тем, кого называют duivelskunstenaar. * Он был произведен на свет, скорее всего, лишь для того, чтобы стать преданным слугой механики, автоматики, развивавшейся электроники – то есть, обобщим – техники в любых ее проявлениях. При этом, относясь к технике с подобострастием дикаря, он вовсе не воспринимал ее как некое промежуточное звено в процессе освобождения человеческого духа – а ровно наоборот: подчиняясь технике самозабвенно, сладострастно, всем естеством своим, он, похоже, практически (хотя и бездумно) предвосхитил такое положение вещей, при котором хомо сапиенс рождается (или выводится invitro) только затем, чтобы обслуживать Глобально-Самодостаточную, Священную Систему Высоких Технологий.
* Дословно: дьявольский искусник. Более точно: мастер на все руки. (Нидерландск.)
Над широким, почти в половину фронтальной стены, окном своей гостиной Пим укрепил металлическое вертикальное жалюзи, два белых полотнища которого, вздрогнув (и всегда заставляя вздрогнуть редких гостей), с леденящим душу звуком (словно от крыльев летучих мышей в кладбищенском склепе), ровно в семнадцать часов тридцать минут, раздвигались. (Так срабатывало компактное – находчиво закамуфлированное разросшейся фуксией – хронометражное устройство с моторчиком.) Следует добавить, что, абсолютно синхронно с фронтальным, раздвигалось и жалюзи, находившееся на строго противоположном окне гостиной (скрывавшее до того – и, соответственно, затем открывавшее) вид на «сад» размером в две детских песочницы.
Таким образом – ровно за три с половиной секунды – гостиная внезапно оказывалась открытой «навылет» (выражение одного американского гостя, дальнего родственника Пима). С этой секунды любой прохожий имел возможность воочию, по ходу дела, проконтролировать все происходившее в гостиной и даже в «саду» – то есть увидеть жизнь одного из налогоплательщиков (семьянина, подданного королевы, члена различных благотворительных обществ) насквозь. А любой из обитателей гостиной и «сада» – мог, таким образом, наглядно отчитаться в публично зафиксированном добронравии, здоровом конформизме, тотальной лояльности и благочестии. И нечего удивляться: здесь вам, слава Богу, geende Verenigde Staten van Amerika.
