Крутобокую, с вершиной, скрытой в облаках.
Замок на горе воздвигла, где клубится мгла...
Скажешь ты: на круче горной выросла скала.
И она отца просила — отпустить ее,
Тот, хоть не желал разлуки, детище свое
Отпустил: как соты меда, спрятал в замке том,
Чтоб назойливые осы не влетали в дом.
Этот замок над обрывом каменным стоял,
В небо бронзовые башни грозно он вздымал.
В высоте над облаками он витал, как сон,
Опоясан пропастями, крепко защищен.
И оттоль княжна разбою тропы заперла,
Глотки алчные заткнула, хищных изгнала.
Ведь она в любой науке сведущей была,
Чудеса умом крылатым совершать могла.
Тайну всех светил небесных, мудрая, прочла,
И на тайну тайн арканом мысль ее легла.
Знала, что сухим и влажным делать надлежит,
Отчего вода пылает, пламя холодит,
Знала, что даруют звезды, что судьба творит,
Отчего, как яркий светоч, разум наш горит.
Отчего он, словно солнце, светит нам в пути;
Знала все, что может людям пользу принести.
Но когда в том замке стихли все тревоги в ней,
Диво-дева отвратила душу от людей.
И поставила у входа в горное нутро
Много грозных талисманов, созданных хитро.
Из гранита и железа — замка сторожа
Высились, мечи в ладонях кованых держа.
Смельчака, который входа в замок тот искал,
Талисман — меча ударом — тут же рассекал.
Кто дерзнул проникнуть в замок, сразу погибал.
Лишь один привратник тайну талисманов знал.
Этот, в тайну посвящений верный страж ворот,
Знал, куда ступать, и шагу вел особый счет.
Если бы со счета сбился хоть однажды он,
Сталью грозною мгновенно был бы поражен.
А врата твердыни, к небу высившей отвес,
Для людей незримы были, как врата небес.
Если б самый мудрый зодчий их сто дней искал.
Все же их, как врат небесных, нам не указал.
И была хозяйка замка — пери красотой —
Рисовальщицей китайской царской мастерской.
Челке гурии подобной — был калам ее
Полем раковин, дающим перлам бытие.
И княжна однажды краски и калам взяла,
В рост на белый шелк свой образ светлый нанесла.
На шелку, как бы из света, тело соткала,
И в стихах прекрасных надпись, как узор, сплела:
«Если в мире кто желает мною обладать
И твердынею, которой силою не взять,
Пусть, как бабочка, бесстрашно он летит на свет,
Пусть он будет храбрым. Места здесь для труса нет,
Жаждущий добычи этой, знай — тебе нужна
Жизней тысяча и больше, а не жизнь одна.
Пусть вся жизнь на трудный будет путь устремлена,
И четыре ты условья соблюди сполна:
Имя доброе, во-первых, доброту имей.
Во-вторых, умом раскинув, победить сумей
