В час, когда нагорий ворот и пола степей
Позлатились ярким блеском солнечных лучей,
В воскресенье, словно солнце поутру, Бахрам
В золотое одеянье облачился сам.
И подобен солнцу утра красотой лица,
Он вошел под свод высокий желтого дворца.
Сердце в радости беспечной там он утопил,
Внемля пенью, из фиала золотого пил.
А когда померк лучистый тот воскресный день
И в покое брачном шаха воцарилась тень,
Шах светильнику Китая нежному сказал,
Чтоб она с прекрасным словом свой сдружила лад.
Попросил кумир Турана повесть рассказать
Сказочную, — дню, светилу и дворцу под стать.
Просьбу высказав, он просьбы исполненъя ждал.
Извинений и уверток шах не принимал.
И сказала дочь хакана Чина — Ягманаз:
«О мой шах, тебе подвластны Рум, Туран, Тараз.
Ты владык земли встречаешь пред дворцом твоим,
И цари хвалу возносят пред лицом твоим.
Кто тебе не подчинится дерзостной душой,
Под ноги слону да будет брошей головой».
И рассказ царевны Чина зазвучал пред ним;
Он струился, как кадильниц благовонный дым.
