Реет и Митар были явно смущены. Пикнула «машинка» Реста.
— Уль Реет, — услышал я. — Центр сообщает…
— Что именно? — спросил Реет.
— Что скорее всего по ситуации наш отряд сегодня уже будет не нужен. Время позднее.
— Понял, — сказал Реет. — Скоро будем. Приготовьте одежду среднего размера. С нами землянин.
— Я вас понял. Все будет выполнено.
Через пару сотен метров из-за деревьев вышел солдат и отдал Ресту и Ми-тару честь — прямая рука, резко выкинутая в сторону, параллельно земле. Честное слово, при внешней несхожести это напомнило мне жест фашистов. Поглядев влево и вправо, я увидел и других солдат, с равными промежутками стоящих в лесу по некоей кривой, вероятно, они окружали лагерь отряда в роли часовых. На секунду у меня замерло сердце — я подумал о моро, о Митаре и Реете; было такое ощущение, что шаг, другой — и они сами уйдут к повстанцам (и вовсе не от страха поражения), но, появись моро, и Реет, и Митар стали бы сражаться и погибли бы, а мне не хотелось, чтобы они погибли.
Конечно, тот, кто связался с Рестом, рассказал отряду, что за «птицу» ведут их офицеры. Реет всех «успокоил», сказал, что ночь я провел в лесу на дереве, немало прошел, выбился из сил, так что вопросы ко мне потом. Лагерь отряда ничем особенным не отличался: двухскатные защитного цвета навесы и гамаки. Работало несколько печек — готовился ужин. Я переоделся, обтеревшись полотенцем, повесил сушиться рубашку, куртку, брюки и достал, к общему восторгу, рыбу. Когда я показал снасть, которой я ловил, все ошалели от моей сообразительности. Рыбу зажарили, а я пока сидел на куске бревна, прислонившись спиной к дереву, и, кажется, какое-то время ни о чем не думал. Часовые молчали, начало темнеть, чуть тише и реже стали выстрелы и взрывы в Тарнфиле: надвигалась ночь. Ночь в гамачке, как когда-то — сон днем летом на даче, на Земле, не так ли, Митя Рыжкин, ученик-школьничек, а? Да-а, до этого восьмого класса надо еще дожить: выжить и долететь до мамы. Худо мне было на душе: отец не знал, что со мной, жив ли я, а я боялся выдать себя и кого-то еще, если наладить коммуникатор.
«Бежать сегодня же ночью, вот что!» — решил я.
Когда совсем стемнело, я встал, пошатываясь, и всем стало ясно, что мне не до разговоров. Позже Реет показал мне мой гамак рядом с собой и Митаром; я отозвал его в сторону и, решившись, сказал, что очень беспокоюсь за отца, где он и что с ним, и не посмотрит ли Реет мой коммуникатор, что-то с ним неладно.
