— Если ты рассчитываешь, — продолжал Дэймон, — после свадьбы вить из него веревки, так же, как ты делаешь это со своими многочисленными воздыхателями, то, увы, тебя ждет разочарование.
— Ничего я ни из кого не вью, — запротестовала Элеонора. — И уж точно никогда не поступала так с вами.
— Правильно, поэтому тебе и нравились наши отношения — ты не могла подчинить меня.
Он был прав, и Элеонора прекрасно это понимала, хотя признавать его правоту вслух ей почему-то не хотелось.
— Тебе не понравится, если тобой станут повелевать, Эль, — заметил Дэймон. — Вступив в брак с Лаззарой, ты сделаешь неудачный выбор.
Элеонора недовольно скривилась, понимая, что он называет ее Эль специально, чтобы рассердить.
— Меня нисколько не интересует ваше мнение, лорд Рексхэм. Он тяжело вздохнул.
— Ну почему ты так настойчиво продолжаешь обращаться ко мне, как будто мы совершенно незнакомы?
— Мы действительно стали совершенно чужими.
— Это неправда, моя дорогая.
Элеонора едва сдерживалась, чтобы не ответить на его улыбку. Эта ироничная ленивая улыбка была его самым действенным оружием.
— Вы ошибаетесь, милорд. Я вас совсем не знаю, и кажется, никогда не знала.
— Но вы также не знаете и принца Лаззару.
— Однако то, что мне о нем известно, вполне меня устраивает. Он невероятно тактичный, очаровательный. У него особый стиль ухаживания, присущий только итальянцам, и это делает его просто неотразимым.
— Да, но признайся, ведь ты желаешь видеть в своем муже еще и страстного любовника?
Это была правда. Элеонора мечтала, чтобы в объятиях своего избранника она забывала от страсти обо всем на свете, чтобы его прикосновения вызывали дрожь в теле, так же, как когда-то было у нее с Дэймоном.
— Возможно, но мои желания не ограничиваются лишь физическим влечением. Я хочу обрести в браке настоящую любовь.
Взгляд Дэймона помрачнел.
— Итак, ты полагаешь, что твой Ромео — страстная натура? Он тебя хоть раз поцеловал?
Элеонора возмущенно вздернула подбородок.
— Что за бестактные вопросы?! Ну, это уж точно вас не касается.
— Значит, не поцеловал, — произнес Дэймон, явно довольный тем, что услышал, — в противном случае ты вряд ли была бы такой колючей, защищая его.
— Я не колючая!
— Скажи, а ты бы искупала его в фонтане, если бы он позволил себе вольности?
Элеонора глубоко вздохнула и с достоинством ответила:
— У меня нет ни малейшего желания это делать. В конце концов, он же принц. Да и вообще, я сомневаюсь, что он способен переступить черту дозволенного. Ведь
