Справа и слева от нас сплошной гул артиллерийской канонады. Это мои товарищи отбиваются от наседающих фашистов.
Но вот появился самолет-разведчик над нашим расположением. Приказываю прекратить движение и по самолету не стрелять. А летчик совсем обнаглел — снизился и летит над лесом так, что видна даже его голова в шлеме: высматривает в однообразной картине соснового леса наши пушки. Для острастки обстрелял из пулеметов разбитое вчера орудие, не убранное нами с поля боя. Никто от этой его стрельбы не пострадал. А главное — разведчик не видел наших машин и тракторов, замаскированных в молодых елочках.
До вечера фашисты не решались беспокоить нас, а мы за это время дважды произвели по ним огневой налет. Как только немцы пытались вылезти из своих нор, наш наблюдатель сразу же давал их координаты. В качестве наблюдателей за день побывали почти все командиры огневых взводов, но основным наблюдателем был лейтенант Чередниченко. Это он громко выругался, когда испортилась связь со вторым взводом, ведущим в этот момент стрельбу по фашистской самоходке. Его громкий голос с высокой ели был слышен и без телефона. Командир орудия сержант Власов после боя рассказал, что, наверное, и немцы слышали, как Чередниченко кричал: «Чертова башка! Левее ноль тридцать!..»
Прошли уже сутки, как дорога Торопец — Железово была перехвачена нами, и противник пока ничего не мог сделать, чтобы обойти нас.
Под вечер пришло распоряжение от командира дивизиона: сняться с позиций, прибыть под деревню Железово для прикрытия переправы через реку Западная Двина и пропуска на восток остатков отходящей 125-й дивизии.
Немцы, видимо поняв, что перед ними наших стрелковых частей нет, стали активничать. Группа пьяных фашистских солдат на мотоциклах выскочила на дорогу, но вовремя увидевший их пулеметчик Гаев скосил всех мгновенно. Автоматы гитлеровцев с запасом патронов мы взяли с собой, пулемет же их был намертво прикреплен к раме мотоцикла, и снять его не удалось.
Бойцы устали, но чувство морального удовлетворения, что враг не прошел, что мы на сутки задержали врага, придавало всем энергии и сил.
Но приказ получен — мы прогреваем моторы, и первыми снимаются орудия второго взвода, расположенные подальше от дороги. В темноте тракторы вытаскивают их на дорогу, и они направляются обратно, на деревню Грядцы.
К полуночи все пушки уже на марше. С позиций последним уезжал я, мысленно прощаясь с погибшими товарищами. Помню, как зарево пожарищ на западной стороне леса сопровождало нас до самой реки, как артиллерийская канонада гремела в районе железнодорожной станции Старая Торопа…
