Без приказа мы, конечно, не уйдем, хотя впереди стрелковых частей и не было, — об этом я даже и не задумывался. Решение же принял твердо: закрыть дорогу своими пушками и не пропустить врага к Западной Двине.
Когда на востоке заалела полоска зари, с немецкой стороны ветер донес рокот моторов.
— Завели свои «утюги», моторы прогревают… — заметил кто-то.
Надо дать залп из всех орудий — пусть думают, что перед ними огромная сила, если одномоментно рвутся снаряды по всему их переднему краю, решаю я и ловлю себя на мысли, что не все еще сделано, чтобы встретить фашистские танки. Надо бы убрать орудия Хрипко и Шуранова на другие, более выгодные позиции и сохранить боевые позиции уступом, чтобы обеспечить взаимное прикрытие, а в случае необходимости — быстро вывезти орудия на дорогу, как это уже было под Житомиром…
Но всех приготовлений закончить не удалось. Фашисты открыли интенсивную стрельбу. Наблюдатели сообщили, что две пулеметные точки ведут пристрелку наших позиций с обоих флангов, а по дороге за мостом, где вчера стояли подбитые танки, по всему берегу реки появились ячейки для пехоты, занятые фашистскими солдатами.
До полного рассвета сменили позиции только два орудия, стоявшие на прямой наводке, — их убрали на опушку леса. Корректировать же огонь теперь можно было с высокой ели в центре лесного массива: наблюдатель с телефоном разместился очень удачно. В бинокль вижу и я немецкого мотоциклиста, несколько бронетранспортеров возле деревенских домов. Но не вижу фашистских танков — три подбитых танка фашисты утащили в тыл. Остался только сгоревший остов, его сдвинули в сторону от дороги, освободив проход к мосту.
Надо упредить контратаку врага, думаю я и наскоро готовлю исходные данные для стрельбы. По телефону сообщаю эти данные всем огневым взводам. После первых снарядов, разорвавшихся в немецком расположении, движение по дороге уменьшилось. Загорелся один дом — фашистский бронетранспортер спешит отъехать от него, а солдаты разбегаются в укрытия.
— Батареей, четырьмя снарядами, беглый огонь!.. — кричу в трубку, и несколько снарядов попадают в гущу немецких солдат. Загорелся и горящим факелом выскочил на дорогу и бронетранспортер.
Два десятка снарядов — это совсем немного для немецкого батальона, занявшего исходные позиции для наступления. Но теперь фашистам потребуется время для приведения в порядок своих подразделений, а мы благодаря этому успеем подвезти снаряды и получить дальнейшие указания командования, прикидываю я.
