Когда гильза выпала, все вздохнули облегченно. Я — снова к прицелу.
По моей команде сделали еще два или три выстрела, а больше стрелять было нельзя: стало совсем темно от дыма.
Немецкая пехота залегла и открыла по нам огонь из автоматов и ротных минометов.
— Сейчас немцы повторят атаку на наши позиции, — услышал я голос полковника. — Надо поднести снаряды и подготовить личное оружие. Автомат бы сейчас сюда.
— Где трубочный? — спрашиваю у Хрипко.
— Скрипников спиливал сосну, мешавшую стрелять на прямой наводке.
— Он что, не вернулся?..
— Сейчас сбегаю туда. Может, ранен?
Под сплошными разрывами снарядов Хрипко побежал вперед, к упавшей сосне, а я познакомился с полковником, так активно помогавшим стрелять по немецким танкам.
— Моя фамилия Соколов, я комиссар сорок восьмой дивизии. А вы молодчина, старший лейтенант: четыре танка подбили своей батареей, два бронетранспортера пылают… Больше не сунутся, гады! Я когда-то служил в артиллерии. Вот возьмите этот немецкий автомат, а я пойду в лес — организую подброску снарядов.
Младший сержант Хрипко ползком вскоре притащил на плащ-накидке Скрипникова. Тот дышал, но был без сознания. Осколки снаряда пробили ему грудь, голову. Приказав перевязать раненого, я побежал к орудию старшего сержанта Кузнецова. Оно стояло за дорогой — в двухстах метрах. Прямым попаданием мины весь его расчет был уничтожен. Орудие тоже оказалось повреждено.
Обстрел нашей позиции продолжался. У одного орудия я услышал стон. Подхожу к раненому — и глазам не верю: ранен полковник Соколов.
— Товарищ старший лейтенант, я ранен в живот. Везти меня бесполезно… умру здесь, на боевой позиции… дайте пить, — шепчет он.
— Вам нельзя пить, сейчас вынесем отсюда в лес и отправим в санчасть.
— Нет, это уже все, я знаю… Наступает конец… Но я доволен: увидел много убитых фашистов…
Со старшим сержантом Кузнецовым мы вынесли Соколова к дороге. Он продолжал стонать, пытался подняться, потом как-то сразу утих и перестал дышать.
Мы сняли фуражки перед этим мужественным человеком…
Огонь фашистов по нашему расположению продолжался долго, но беспорядочно, неактивно. Мы стали окапываться, чтобы отдохнуть и утром встретить врага как положено — отомстить за смерть наших бойцов. В этом бою погибли шесть моих батарейцев и полковник Соколов — комиссар дивизии.
* * *
Ночь прошла относительно спокойно. Что ждало утром?.. Контратака гитлеровцев? Это предельно ясно. Впереди, кроме нас, не было никого. Мы одни. «Но где же другие батареи полка? — размышлял я. — Справа и слева от нас гремит канонада. Может, это наши батареи сейчас и сражаются?..» До Торопца мы не дошли. А Каминский поставил задачу стоять на рубеже города с западной стороны. Значит, противник опередил нас и уже занял город, обойдя его с севера?..
