- Побудь здесь, Илья Иванович, пока я сбегаю. Ладно?
- Конечно.
- Держи пистолет.
Яров не успел ничего сказать, как ощутил в руке прохладный металл и тяжесть оружия, с которым не только что не знал, что делать, но и как управляться с ним понятия не имел. Он положил пистолет на стол, Дуков кинулся из палаты в коридор, а Рол в сортире заплакал в голос, словно ребенок малый.
- Мать твою разэдак, Иваныч... Да я ж слону могу бивни повырывать одной рукой! Я ж стакан разгрызу и закушу, а у меня такая пробка в жопе! За что, Илюха?! О-о-х...
Яров удержал улыбку. С одной строны мученика было жаль, но с другой он знал, (как и вся больница) что Роликова здесь держат с преднамеренной затяжкой, поскольку он ПЛАТИЛ за свое содержание. Другими словами, денежки его шли по подмогу скудному бюджету больницы и совершенно очевидно, что такого пациента здесь придерживали несколько более, чем того требовалось по науке.
- Ничего. - сказал Яров. - Через неделю забудешь о своих мучениях, Василий Петрович...
- Как же! Слушай, я сползаю со стульчака! Будь другом, приподыми меня немного.... Водрузи на этот трон поудобней.
Колебался Яров лишь секунду: с одной стороны помогать продристаться этому голому вонючему бандиту было как-то и поперек гордости, но с другой все же в данном случае безвинный мученик, а к тому же Яров повышенной щепетильностью и гордыней не страдал. Зажав дыхание, он щагнул в туалет, подхватил потное, горячее тело Рола под мышки и попытался приподнять. С таким же успехом он мог постараться сдернуть с рельсов товарный вагон, но Рол оперся руками о стенку, слегка сдвинулся на своем троне, охну-крякнул, что-то треснуло у него под задом и через миг он сказал с блаженной улыбкой.
- Выбил пробку, слава те Господи!... Дай сигарету, пока этот дурак за сигарой бегает. На столе сигареты.
Ярову хотелось поначалу сполоснуть руки, но шагнул к столику и принялся искать сигареты.
То, что произошло в следующее мгновение он не смог ни понять, ни оценить несколько секунд - в конце которых уже лежал плашмя на полу палаты.
Поначалу он почувствовал короткий и болезненый укол в левое ухо, в кончик мочки, потом - одновременно - словно птица клюнула в стекло окна, а далее треснула стенка возле дверей и на пол посыпалась штукатурка.
- Ой! - пискнул Яров и схватился за ухо.
- Ложись! - зарал Рол и стремительным прыжком, будто пружиной с унитаза сорванный, кинулся на Ярова, свалил его на пол и сам распластался рядом, залитый собственным дерьмом.
