Высокое зеркало на обратной стороне дверцы старого шкафа отразило немолодого, вполне приличного мужчину, с неторой потерянностью и наивной радостью в глазах. Раненое ухо Ярова поджило с поразительной быстротой пуля снайпера оторвала всего навсего лишь кончик мочки, сейчас даже покраснения не было заметно. Но все же из боязни инфекции, Яров аккуратненько подклеил ранку кусочком чистого пластыря.
Он уже накинул куртку, когда вдруг припомнил, что теперь в его скромной обители остается достаточно серьезный капитал, а потому следовало озаботится о его сохранении. Он вернулся в комнату и вытащил из сумочки четыре пачки по тысяче долларов - их следовало припрятать понадежней. Хотя бы из тех соображений, что в квартиру мог заскочить сын Игорь, который конечно же, родного отца (каков он ни на есть) грабить бы не стал, но ни к чему соблазнять парня двадцати семи лет видом безпризорной валюты.
Искать хитрых тайников Яров не стал - в прихожей сунул доллары в карман старого плаща, висевшего под прочими вещичками. Пятую пачку он взял с собой, положил в карман куртки. Эту валюту следовало обменять на родные рубли, поскольку денег у Ярова оставалось всего ничего. В банках он тоже не имел накоплений - не столько потому, что ничего не накопил: если б даже и были капиталы, к банкам у всех россиян давно пропало доверие и люди разумные перегоняли рубли в доллары, чтобы зашивать их в подушки.
...Когда он добрался до Измайловской площади, как раз небо расчистилось во всю ширь пронзительной синевой, а солнце сияло той прохладной ясностью, которая бывает только по ранней весне.
Добрый знак - решил Яров, неторопливо обходя площадь от угла к углу и присматриваясь чем тут всё обустроено. Ему требовалось выбрать кафе поприличней и найти валютный обменный пункт. Оказалось, что по разным сторонам площади уместилось два ресторанчика и три кафе. Ранее в этих помещениях располагались столовая, цветочный магазин и парикмахерская. Обменных пункта было два, курс доллара на сегодняшний день они однообразно выставляли на своих витринах. Разница в конкурентной борьбе была копеечной. Интересно было лишь то, что там где предлагали самый выгодный курс - стояли к окошко кассы всего два человека. У конкурента - по пять, шесть.
Никогда не менявший ни цента на копейку, ничего не смысливший в валютных операциях Яров подивился такому противоестественному положению, сам вычислитьь его не смог и, в конце концов, подошел к дверям того пункта, где мог получить побольше.
