Не думая, Яров принял из его рук бутылку, кивнул, вышел из комнаты, в коридоре повернул в указанные двери, в сумраке разглядел светлое пятно ширкой постели, скинул с плеч халат, поставил на пол бутылку, повалился на постель и...
И тут же его обхватили горячие руки, гибкое тело впаялось в его худые ребра, так что Яров охнуть не успел, как девчонка принялась катать его по постели, будто затеяла сеанс классической борбы в положение партера. От этого нападения он потерялся, попытался было брыкаться, а девчонка смеялась, обвила его уже и ногами, и он решил было хотя бы обмануть её, взмолившись.
- Подожди! Дай я хоть глотну из бутылки!
- Потом, потом! Я ж говорила, что тебя поймаю! Ты уже готовенький! У-у, какой готовенький! Давай-ка я сама начну, я уже тоже поджареная! А ты лежи, я тебя сейчас понасилую! Страсть люблю мужиков трахать!
- Подожди же! - заверещал Яров. - Мне наверное надо эту, "Виагру" принять!
- Еще чего! Нечего всякую дрянь глотать! - завизжала девчонка. - Со мной и так обойдешся! Пое-ехали!
Поехали. И достаточно прытко. Так что и умаялись не скоро.
А поутру он проснулся от её веселого и бесстыдного смеха:
- Ну, Яров, ты такой живунчик, слово лет двадцать в тюряге отсидел и весь срок живой женщины не видел!
- Я всю жизнь сидел в тюрьме. - сонно ответил он.
- А мы ещё встречаться будем?
- Нет. Навряд ли.
Она помолчала, наклонилась к Ярову и сказала тихо.
- Ты ночью плакал. Что-нибудь болит?
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ВСЕ НА СВОИХ МЕСТАХ
глава 1. Черный бизнес
...На московской квартире ничего не изменилось, но она стала Ярову какой-то чужой и даже незнакомой. Покопавшись в своих впечатлениях, он сообразил, что родные стены пробуждают ненужные ассоциации, подавляют настроение, а там, на его торговой точке у шоссе, в убогой берлоге на втором этаже - все-таки есть какие-то свои мелкие радости и течение несколько странной жизни. Не без удивления он отметил, что гудящая трасса, шашлычник Воробей, его сварливая горбунья посудомойка, киргизки у газетного развала, служашие бензозаправок - все они составляют определенную доминанту его сущестования значительно более привлекательную, нежели та, что была здесь.
Возле телефона лежала записка от сына.
"Батя! Куда ты пропал! Я начинаю волноваться! Звони срочно!"
Игорь расписался "Яров-младший" и оставил свой телефон. Текст записки повеселил Ярова-старшего. Доселе с Игорем они не виделись порой месяцами, а тут вдруг - "начинаю волноваться"!
