Ему стало смешно. Наделать монет и медалей из золота Приама — веселая шутка!
Назавтра пришли рабочие. Как ни в чем не бывало Шлиман продолжал раскопки. На том месте, где нашелся клад, рабочие кирками взрыхлили почву. Не нашли ничего, кроме обломков двух изящных серебряных финалов. Разломы были свежие — землекоп разбил фиалы ударами своей кирки. Потом нашли третий, уцелевший фиал.
17 июня раскопки в Трое прекратились.
Тяжба с турецким султаном
…подумаем, как бы его умолить нам, смягчивши
Лестными сердцу дарами и дружеской ласковой речью.
«Илиада», IX, 112–113.
Клад запаковали в простой деревянный ящик. Шлиман отвез его в Дарданеллы и погрузил на пароход, шедший в Афины. Это было контрабандой.
По точному смыслу султанского фирмана Шлиман был обязан половину всего найденного при раскопках отдать турецкому правительству. Но разрознить Большой клад было бы преступлением.
Шлиман писал: «Если бы турки получили клад, они бы его переплавили и получили бы едва 12 тысяч франков, между тем в моих руках он имеет неисчислимую ценность для науки».
Но и дома, в Афинах, клад не мог считаться в безопасности. Пока о нем не знала ни одна живая душа. Но что будет, когда в газетах появится статья Шлимана — заключительное письмо о раскопках гомеровской Трои?
Деловитый коммерсант на время взял верх над непрактичным, увлекающимся археологом. Шлиман отвез заветный ящик к дяде Софьи, жившему за городом. Клад спрятали в сарае.
Расчет оказался верен Когда Шлиман напечатал сообщение о своей находке, турецкое правительство возбудило судебный процесс против «похитителя». Греческие власти, не желая ссориться с турками, устроили на квартире Шлимана обыск. Ничего не нашли. Однако Шлиман вовсе не отрицал существования Большого клада. Он только не хотел его выдать.
Тяжба с турецким султаном должна была состояться. Шлиман нанял лучших адвокатов Афин и поручил им ведение дела, предупредив, что, независимо от решения суда, клада не отдаст. Ни за что не мог он допустить, чтобы ценнейшее собрание было разрознено и попало в руки невежественным турецким чиновникам.
В ученом мире находка троянского сокровища произвела переполох. Отрицать существование троянского золота было невозможно. Признать же его за клад Приама — значило признать свою вопиющую научную слепоту. Вышедшая в 1874 году книга Шлимана «Троянские древности» вызвала взрыв ядовитых нападок. Издевались над верой Шлимана в непогрешимость Гомера, над смешными преувеличениями, над погрешностями стиля. Во всех этих нападках было много зависти и кастовой нетерпимости. Никому не ведомый старый чудак, вопреки господствовавшим научным теориям, нашел древний город, а в городе — клад, доказывавший, что в Гиссарлыке погребены остатки мощной культуры, стоявшей на высоком художественном уровне. Ее открыватель претендовал на лавры Ботта
