Ведя ничего не значащую беседу, Марченко приглядывался к Люсе, определяя, можно ли положиться на точность его сообщений. Парень заслуживает доверия — к такому выводу пришел капитан первого ранга. Лицо бесхитростное, с огоньком в глазах, огоньком, не притушенным даже болезненным состоянием. Говорит, глядя прямо на собеседника, не задумываясь, не заботясь, понравятся или нет его слова; мыслей своих не скрывает. У него на уме и на языке одно.
Марченко осторожно присел на край кровати, выдул коробку «Казбека» и, раскрыв, протянул ее Люсе.
— А может быть, тебе курить нельзя? Болен ведь.
— Не, не, дайте папиросу, пожалуйста. С того самого часу еще ни одной затяжки не сделал.
Закурил и Марченко. Синие полосы дыма потянулись к открытому окну, медленно просачиваясь через марлевую занавеску.
— С какого «того самого часа»? — спросил Георгий Николаевич.
— Как паразита встретил. Шпиёна, — пояснил Люся.
— А почему ты уверен, что это был обязательно шпион?
— Шпиён или нет, я, конечно, не знаю, но что паразит — я вам совершенно точно скажу, хоть на куски режьте, — убежденно сказал Люся. — Рожа его выдает, такая рожа у честного человека не может быть. Ох, я ему ее разделал! — Люся широко улыбнулся, глаза его повеселели. — Як бог черепаху. Неделю себя в зеркале узнавать не будет.
— Неделю, говоришь? — переспросил Марченко. — Так. Есть примета. Но погоди, погоди. С самого начала давай. Рожа, как ты выражаешься, еще не доказательство. Откуда ты решил, что перед тобой подозрительный тип? Рассказывай по порядку. Не забегай вперед.
— Еду я, товарищ офицер, спокойно, о делах своих думку имею. Оно, конечно, в них государственной важности нема — ломовой извозчик я, биндюжник, как говорится, однако у каждого свои заботы. Нашего председателя артели вспомнил, вяжется он ко мне…
Бурлака, примостившийся на подоконнике, нетерпеливо пошевелился. Скорей бы Гречко добирался до сути рассказа. Важное дело, а он распространяется о председателе и об уходе за лошадьми.
Марченко сердито глянул на лейтенанта, осуждая его невыдержанность. Георгий Николаевич в рассказе Гречко ценил все. Пусть сказанное не относится непосредственно к делу, по которому каперанг и лейтенант приехали в Воскресенск, все равно не надо прерывать Гречко, мешать ему. Пусть выскажет, что есть на душе.
Тактика Георгия Николаевича в беседе оправдалась: Люся сообщил множество ненужных, несущественных подробностей, но видя, как внимательны посетителя к его словам, постарался не забыть ничего, связанного с происшествием.
