В тот вечер, когда Марченко покинул шхуну, Ян Рауд много рассказывал юноше о революции, о своих скитаниях, обо всем, что происходит в молодой Советской республике. Огромный мир раскрывался перед парнем из глухого приморского села, мир, где сражались и, если нужно, отдавали жизнь за великую идею коммунизма, мир больших чувств и больших подвигов, мир, который должен принадлежать и будет принадлежать трудящимся. Вздрагивал оранжевый язычок коптилки, в окна бился холодный ветер, а Георгий не видел и не слышал ничего, кроме спокойного, неторопливого рассказа Рауда. И стены неуютной холодной комнаты раздвигались, и Марченко видел всю свою родную страну с ее тысячеверстными просторами, полями, лесами, величавыми реками, с Кремлем, где жил и работал Ленин. Ленин! Его Ян Рауд встречал не раз и рассказывать о нем мог без конца.
Так продолжалось три вечера подряд. На четвертый Рауд не вернулся домой. Егор прождал его всю ночь напролет. А утром пришел человек в длинной кавалерийской шинели.
— Пойдем, — не здороваясь, сказал он. — Товарищ Ян хочет тебя видеть.
Больше он не сказал ничего, но у Марченко тревожно забилось сердце.
Они сели в открытый тупоносый автомобиль. Разболтанная старая машина на ходу то дребезжала, то грустно попискивала. Георгий впервые ехал в автомобиле, и необычное путешествие отвлекло от мыслей о Рауде.
Остановились у трехэтажного дома с широкими окнами. Спутник Марченко знаком позвал за собой юношу. Они шагали по длинным коридорам, в которых стоял неприятный, не знакомый Георгию запах лекарств.
У двери в конце коридора их ждала женщина в белом халате.
— Ну? — отрывисто спросил спутник Марченко.
Она молча покачала головой.
— Неужели?..
— Да… — опустила глаза женщина.
Егор порывисто отстранил своего спутника и ворвался в комнату.
На железной койке, под полинявшим байковым одеялом, лежал Ян Рауд. Он с трудом повернул голову.
— Пришли… Спасибо, товарищ Фомин. И тебе спасибо, Георгий… Хотел повидать тебя… Я, вот видишь… Всё… Пять пуль… Не выберусь… — Он говорил не спокойно и веско, как всегда, а торопясь, невнятно. — Товарищ Фомин… Сведи его… к комиссару… пусть пристроят… В городе никого нет… никого у него нет…
— Не надо, Ян, — сказал Фомин, — ты непременно выберешься. Комиссар приказал привезти профессора.
— Профессор был… Я знаю… Всё…
Фомин посмотрел на медицинскую сестру и по взгляду ее понял: раненый не ошибается.
— Георгий, подойди сюда…
Марченко приблизился к койке и встал, вытянувшись, как солдат у знамени.
