– Проваливай,– пробормотал сквозь зубы майор.
– Ну да, они просто делают свои бабки, вот и все. Ну что такое Джонс? У него ведь много богатых приятелей, верно? Он ведь какой-то там поп или что-то в этом роде. У него какая-то религия, верно? Богатые швыряют ему деньги, шикарно его одевают, дарят машины там, драгоценности, он трахает любую бабу, какую захочет, верно?
Никто ему не отвечал.
Тогда репортер обратился к высокому худому полицейскому, который прижался к борту грузовика, до зубов вооруженный ручными ракетами.
– Эй,– осторожно сказал он,– разве Федправ не призывает к колонизации? Эти ведь тоже собираются начать великое переселение... Я никак не могу въехать во все это.
– Боже мой,– жалобно забормотал репортер,– я просто пытаюсь понять. Должна же быть какая-то точка зрения... Я пытаюсь догадаться, при чем тут этот Джонс.
В кузов вскарабкался маленький румяный полицейский, таща за собой телефонные провода.
– Слава богу, добрался,– задыхаясь, сообщил он Маккаффи.– Если они прорвутся к городу, будет свалка.
Репортер положил руку на его плечо.
– Послушай, дружище, что тут, черт возьми, происходит? Зачем там эти бандиты?
Тяжело дыша, полицейский ответил:
– Это не бандиты.
– А кто же они? Ты-то сам как думаешь?
– Были бы это бандиты, никаких проблем не было бы. Мы бы от них откупились, и все.
– Интересно.– Репортер вяло разглядывал его.– А ты сам когда-нибудь видел этого Джонса?
– Нет, не видел,– ответил краснолицый.– Зато моя жена как-то раз поздоровалась с ним за руку.– И он добавил: – Она тоже состоит у них членом.
– Не врешь? – недоверчиво поглядел на него репортер.
– Скорей всего, она и сейчас там, с ними.
– Давай-ка топай обратно,– со злостью сказал Маккаффи,– доложи, все в порядке.
Полицейский послушно пошел к заднему борту и спрыгнул на дорогу.
Репортер черкнул что-то в своем блокноте и снова сунул его в карман. Он с любопытством уставился на винтовку Пратта.
– Что это у тебя, папаша?
Пратт не ответил. С каждой минутой ему становилось все хуже, а тут еще это солнце бьет прямо в глаза. Во рту пересохло. Начинался приступ застарелой малярии: он ощутил дрожь во всем теле, слабость и озноб. Так всегда с ним случалось, когда приходилось убивать.
– Зачем тебе эта чертова железяка? – приставал репортер.– Ты что, собираешься снести кому-нибудь череп?
– Пошел вон отсюда, козел, надоела твоя вонючая болтовня,– сказал худой полицейский.– Пока и тебя заодно не шлепнули.
– Ой-ой-ой,– процедил писака,– уж и слова сказать нельзя, какие мы тут нервные.– Он отошел в дальний конец кузова.– Чем вы лучше этих бандитов...
