Все в черных форменных комбинезонах, на рукавах и на спине в праведном гневе восстал на дыбы золотой телец. Торговец зонтиками побледнел, да и Антон почувствовал себя не уютно.
Полиция Понимания – оплот и защита всех добропорядочных потребителей. Сияющее копыто Маммоны, беспощадно топчущее врагов и предателей и неутомимо вдалбливающее заблуждающимся правильную Истину. Как и подобает настоящим защитникам, эти плечистые парни в черной форме внушали куда больший трепет, чем те, от кого они защищали. На их фоне немногочисленные, пока еще уцелевшие враги общества всеобщего благоденствия казались жалкими и убогими. Правда, и без этого фона те же самые враги казались жалкими и убогими, но под охраной жить спокойнее.
Так учили жрецы Маммоны.
Контролер – могучий упитанный мужчина с багровой недовольной физиономией и короткими седыми волосами ежиком – лениво скользнул взглядом по случайным свидетелям.
– Документы, пожалуйста, – тихо сказал он, глядя куда-то вдаль по коридору.
Антон и торговец протянули ему свои идентификационные карты раньше, чем он закончил фразу. Контролер удостоил взгляда – одним глазом – карту Антона и окончательно утратил интерес к обоим.
– Ладно, пошли, – буркнул он своим подчиненным.
Они промаршировали по коридору к той самой двери, за которой влачили свое не в полной мере благоденствующее, лишенное счастья обладания приличным зонтиком, существование потребители тринадцатого уровня. Не утруждая себя возней с коммутатором, Контролер забарабанил в дверь кувалдоподобным кулаком.
– Полиция Понимания! – проревел он. – Откройте!
Дверь робко приотворилась, выдавив в узкую щель двоих – невысокого тощего потребителя в полосатой линялой пижаме и худенькую женщину с большими печальными глазами. Большего Антон не запомнил – только большие голубые глаза, в которых, казалось, отразилась сама безысходность.
– Сливкин Федор Романович? – спокойно спросил Контролер у мужчины.
– Да, вы же меня знаете, – с готовностью подтвердил тот, и тут же поспешно добавил. – Но я ни в чем не виноват.
– Виновность есть разница между законностью и реальностью, – философски заметил Контролер. – А реальность состоит в том, что ты опять не закрыл норму потребления за прошлый месяц.
– Но… но…
– На садовников почти нет спроса, господин Контролер, – поспешила пояснить женщина. – А в его возрасте так тяжело переучиваться.
Контролер не сводил с проштрафившегося потребителя сурового взгляда и молчал.
– Но мы стараемся, – голос у женщины дрогнул. – Мы оба. Беремся за неквалифицированный труд, но за него так мало платят… Но мы стараемся.
