Ковачев оставил ему свой телефон в министерстве и попросил, если он обнаружит что-нибудь, если вспомнит какую-нибудь новую подробность, даже если ему в голову придет какая-то интересная мысль, непременно позвонить ему. И Лютичев пригласил его заходить — так, запросто, отведать груш.
Ковачев медленно пошел по тихой солнечной улице, продолжая размышлять над своим разговором с Лютичевым. Он был доволен не только потому, что узнал много интересных подробностей. Этот честный, прямой разговор доставил ему моральное удовлетворение.
Внезапный удар оборвал его размышления — резиновый мяч попал ему в спину. Ковачев наступил на него ногой и обернулся. Детский гвалт, наполнявший улицу, стих. В десяти шагах стояла группа подростков, испуганно смотревших на него.
Ковачев не решился снять пиджак — могли увидеть его пистолет. Вычистил спину, насколько это было возможно, не снимая пиджака, и снова строго посмотрел на ребят. Мяч попросить они не решались и были готовы в любую секунду удрать.
Он перестал сердиться. Приветливая улыбка разлилась по его лицу.
— Ура, «Спартак»! — крикнул он и послал мяч мальчишкам.
— Ура, «Левски»! — дружно ответили юные футболисты и на всякий случай побежали прочь.
Детские голоса снова зазвенели на улице.
Ковачев зашагал дальше, сразу погрузившись в свои мысли.
Логика Лютичева была как будто бы безупречна. Ковачев верил, что даже перед смертью человек не теряет своего настоящего морального облика: доблестный человек умирает, как герой, подлец — как негодяй. Действительно, каким чудовищем должен был быть Каменов, чтобы выбрать для своего страшного дела дом приятеля, постель ребенка. А следы? Не говорили ли они о том, что в дом проник третий человек, убийца? Все это наводило на мысль, что Каменов не покончил с собой. Все, за исключением одного: невозможно, чтобы человек не проснулся от боли, чтобы остался безучастным, когда его режут, невозможно, чтобы Лютичев не слышал шума борьбы, криков...
Ковачев знал: когда один факт стоит в «стороне» от всех остальных, когда этот факт «опровергает» все остальные, в нем должно крыться нечто особенное. Так же как человек, который выделяется из коллектива своей негармонирующей индивидуальностью, таит в себе какие-то странности — он или обогнал свое время и является как бы частицей будущего, или же отстал от своей эпохи и олицетворяет ложь и пороки прошлого. Факт, который идет вразрез с остальными доказательствами, непременно кроет в себе какую-нибудь загадку. Но какова была в данном случае эта загадка?
