Еще более загоревшись, он рассказал:
— Слыхали небось, как бабка Лаврентьевна в Стукачах обухом комендантова помощника по высокому картузу съездила? И на виселицу пошла — слезинки недругам не показала. «Слава богу, — говорит, — что не зазря своей жисти лишаюсь: майору невольницкому веку укоротила! Все вам легче будет, сельчаны, в борении вашем праведном!..» Ну чем не героиня? Слова эти большими буквами и портрет бабкин в партизанской газете напечатали...
Он вытащил из нагрудного кармана гимнастерки газету и передал ее парню, на которого накричал было поначалу. Пришедшие обступили газету.
Дядька Максим горестно заметил, сняв шапку:
— Жалко, что не поспели мы в Стукачи, не вызволили Лаврентьевну. А то зачислил бы ее на полное партизанское довольствие и пистолет свой персональный ей вручил бы... А может, и командиром бы к вам приставил! — озорно блеснул он глазами напоследок.
Убежавшие в лес с помощью Васятки мужчины — в большинстве это были или пожилые люди или едва оперившиеся юнцы — виновато потупились.
Кто знает, как поступил с ними строгий дядька Максим, брат Васяткиной матери. Может, придумал какое-нибудь иное испытание. Васятку же отослал домой одного. Да еще и напутствие дал секретное, чтобы поселковые жители прятали в ночь на пятницу детишек в погреба.
— А почему — не твое дело! — сурово осадил мальчика командир, не любивший, когда его перебивают вопросами.
Васятка даже не решился спросить, примут ли его в отряд, если и ему удастся подкараулить и убить одного фашиста?..
«Примет, наверное, — решил он по дороге, — ведь дядька Максим от своего слова никогда не отступался. Прислал записку начальнику полиции в Кочетковку, что изловит и повесит гада — изловил и прилюдно казнил предателя».
...Соседи помогли мальчику приладить в погребе на подставках из саманных кирпичей снятую с петель дверь. Топчан получился — лучше не придумать! Кадку вместо стола приспособили. Васятке она даже лучше стола показалась: сунул руку под кружало, выловил огурец, какой потверже да поядреней, — и в рот отправляй без пересадки. Хорошо, прохладно летом в подвале! Только от сутемени заплесневелой на душе тоскливо. Мать не велит лампадку от иконы брать. А Манька лягушек боится...
Васятка в стрелку сводил брови, стараясь походить на дядьку Максима, когда задумывался. В самом деле, чем бы это опустевший каганец зарядить к ночи? Даже в лампадку юный хозяин заглядывал: нельзя ли нацедить оттуда маслица самую малость? Воды бы в гильзу подбавил, чтобы жир к фитилю поднялся? Но и там горючего оказалось в обрез. Гиблым тараканам на днище жарко становится...
