Васятка и сам не мог бы объяснить толком, в какой день и час впервые появилась желание запустить руку в приоткрытый люк танка. Может, в тот день, когда он вовсе не случайно подслушал разговор взрослых людей в Медвежьем урочище или только вчера, впервые увидев тревогу фашиста, испуганного своими же словами о пожаре.
...Мальчонка и прежде забредал с грибным кузовком на партизанский стан, рискуя притащить за собою полицейских лазутчиков. Но Васятка был глазаст, осторожен, умел исчезнуть в кустах и выжидать там часами, пока освободится от случайных встречных.
В последний раз ему пришлось провожать в урочище, к дядьке Максиму, каких-то мамкиных знакомых, которых она называла «нашинскими людьми». Не только разрешила, а прямо сказала: «Отведи, сынок, к Максиму их. Хорошие люди это, нашинские. Дорогу к партизанам ищут...»
Дядька Максим, заросший, бородатый, с красными от бессонницы глазами, еле увернувшийся со своей бригадой от многодневных преследований карателей, которые хотели сорвать партизанский штурм крупного населенного пункта, будто и не обрадовался приходу пополнения.
— Вот о чем я речь поведу, товарищи! — сказал лесным гостям дядька Максим. — Хоть вы и с запасцем продовольствия явились сюда — вы еще не бойцы, не подмога нам вовсе. Не знаю, где как принято, а в мою бригаду люди приходят с оружием в руках. И не просто с оружием, какое бог пошлет, а с автоматами и карабинами, отнятыми у врага!.. А как же ты думал? — обратился он прямо к парню, удивленно воскликнувшему при этих словах. — Фашист тебе сам отдаст автомат? Надо изловчиться и убить врага первым! И это будет твой вступительный взнос в партизанское воинство...
Пришедшие сокрушенно зароптали. Но их растерянность лишь разозлила партизанского вожака.
— А вы как же думаете? Фашист страшен только с виду. Он что вор в чужом доме, не знает, из какого угла смерть на него дышит. Вам каждый закуток, каждая тропинка тут ведома. Что же нам — стенка на стенку сходиться с ними да жребий бросать, кому первому начинать?! Круши, язви их в душу, где попало, к ногтю бери, где высмотришь да прижучишь. Теперь, мужики, что взрослого населения в партизанском краю, что фашистского чистопородного отродья — равное число понагнали. Однако трусить не моги! Каждый нынче — солдат на своем месте. Кто меткой пулей, кто вилами, а кто не побрезгует и голыми руками — по одному оккупанту на тот свет спровадим — и лучшей подмоги для Красной Армии не придумаешь...
