Не отверну лица | страница 51

— Гешка!.. Комиссар!..

Я вздрогнул. Я вспомнил... Нет, я ничего не мог вспомнить в тот миг, замерев посередине дощатого настила, заляпанного свежей известкой. Я разогнался было к оконному проему недостроенного нами дома, когда снизу настиг этот зов. До сих пор не знаю, почему я тогда остановился: ведь я уже давным-давно не Гешка. У меня есть замечательный тезка Гешка Михайлов, названный так его упрямой матерью. Он охотно отзывается на такое обращение. Это мой сын. Для всех строительных рабочих от юных штукатурщиц до степенных седоусых каменщиков я — Геннадий Петрович, прораб. Всем известна моя натура, не терпящая легкомыслия, ребячества. А тут с высоты цокольного этажа я прыгнул книзу, на кучу алебастра. В едкой пыли я ошибся с человеком, окликнувшим меня полузабытым детским именем...

Отойдя в сторонку, мы жадно приглядывались друг к другу. Тот, кто знал мое имя, был в более выгодном положении — он меня искал и мог разглядеть издали.

— Ну, узнай же меня! Узнай скорей! — приказывал этот человек, больно притираясь к моей щеке худыми и колючими скулами. И тут только я заметил, что левая рука его, заброшенная мне через плечо, равнодушно висит плетью, не прижимает меня, подобно правой.

— Вы... ты случайно не из девятого «Б»?

Кричу я, вероятно, громко, потому что гость тоже шумлив. Из нижнего оконного проема высунулась девичья голова в алой косынке. Я делаю досадливый жест рукой, и косынка понимающе исчезает.

Проклятая память подготовила мне новый сюрприз. Напрасно я минуту и другую вглядывался в серые, ослепляющие горячечным блеском глаза друга, сдавленные у уголков гусиными лапками морщин. Ни у кого из моих прежних знакомых не было столько коричневых складок на лице, такой глубокой морщины на лбу и таких серых, почти безбровых проницательных глаз. К счастью, обрадованному человеку этому пока хватило упоминания о девятом «Б».

Так произошла эта встреча.

Еще до оклика снизу я почувствовал на руках две-три холодные капли. Погода с утра не предвещала ничего хорошего, а прораб в таком случае должен быть настороже. Пока мы обнимались, капли зачастили.

Извинившись, я кинулся к проему, чтобы разыскать подсобных рабочих и приказать им убрать с открытой площадки цемент, а кучу алебастра забросать листами фанеры. Люди, как нарочно, разбрелись по этажам.

Когда я вернулся от ящика с цементом, дождь разошелся. Впрочем, на куче алебастра поблескивал лист фанеры. А друг мой нашел убежище под толевым навесом, куда мы после смены сносили инвентарь. Он дал мне знак рукой, чтобы я переждал непогоду на месте. Надо было все же перебежать через двор, но меня остановил внезапный голос подсобницы Гали Онипко, неслышно подошедшей сбоку. Галя была едва ли не самой юной из группы выпускниц средней школы, пришедших на строительный объект после неудачи с институтским конкурсом. Она организовала здесь бригаду «красных косынок».