Но почему он решил, что полковник пришел дать ему свободу?
— Сэр, — спросил он, — вы надолго задержите меня? Траутмэн понял вопрос Рэмбо и улыбнулся.
— Это будет зависеть только от тебя, мой мальчик. В мире еще так много несправедливости.
— Я вас понял, сэр, — ответил Рэмбо улыбкой на улыбку. — Позвольте только переодеться.
Он прошел в мастерскую, сбросил с себя комбинезон, натянул старые джинсы, набросил на клетчатую ковбойку потертую джинсовую куртку и взял с верстака свою видавшую виды сумку с термосом. Хозяин молча наблюдал за ним, не понимая, что происходит. Рэмбо прошел мимо него и в дверях остановился.
— Хозяин, я очень благодарен за все и, кажется, не остался вам должен. Прощайте, я тороплюсь.
Траутмэн уже сидел за рулем. Рэмбо сел рядом и бросил сумку на заднее сиденье.
— Куда ты меня приглашаешь? — спросил Траутмэн.
— К себе домой, сэр. Придется вернуться в Тусон. Траутмэн развернулся, и в последнюю минуту Рэмбо увидел своего хозяина, который взмахнул рукой и хотел что-то крикнуть, но, видимо, увидев на дверце знак армии США, сразу же раздумал.
— Этот домик, сэр, — плата правительства за страдания и смерть Джека Смита.
Рэмбо сидел с полковником Траутмэном за столом на уютной застекленной веранде и задумчиво смотрел на клумбу, которая занимала большую часть чистого ухоженного дворика. Цветы на ней уже увяли, осыпались, и она напоминала теперь могильный холм, от которого веяло тоской и печалью. Эту клумбу Рэмбо соорудил с миссис Смит в память о Джеке. И когда Рэмбо носил для нее землю, он и сам не знал, что у него получится: клумба или могильный курган.
— Еще кофе, сэр?
— Спасибо, Джони, не надо. Значит, ты теперь домовладелец?
— Миссис Смит завещала мне все свое состояние, ведь я заменил ей сына. А кроме меня у нее никого не оставалось.
— И большое состояние?
— Все, что вы видите, сэр, — плата за Джека. Но я не могу этим пользоваться только потому, что я жив, а он погиб. Это несправедливо.
— И что же ты решил?
— У Джека была невеста. Он очень любил ее. Она тоже любила его. И они не виноваты, что так все получилось. Теперь она — мать взрослых детей. Думаю, этот домик по праву должен принадлежать ей. Пусть хранит память о Джеке.
— Ты правильно решил, Джони. И потом… Мне показалось, тебя не слишком-то устраивает Тусон. Или я ошибаюсь?
Рэмбо внимательно посмотрел Траутмэну в глаза.
— Скажите, сэр, что у вас на уме?
И Траутмэн, откинувшись в плетеном кресле, неожиданно громко рассмеялся. Рэмбо впервые услышал смех полковника. Он считал, что самое большее, на что способен Траутмэн в проявлении своих чувств, так это на сдержанную улыбку. Оказывается, Траутмэн умеет еще и смеяться, да так заразительно и искренне, что Рэмбо, глядя на него, улыбнулся, но сразу же согнал улыбку с лица. Может, он сказал что-то не то?
