— Вези в дом сорок пять, бестолковая голова! — проворчал «княжеский племянник».
Кучер тронул вожжи, лошадь рванулась, и сани понеслись… но не к дому князя Мещерского, а туда, где Егора с беспокойством ждали товарищи.
— Степан Иваныч, как же вы не слышали, — сказал Петя, входя в кухню, где Коля ещё продолжал свой рассказ, — в прихожей ведь звонок был! Один господин князя Мещерского спрашивал.
— Что ты врёшь? — испугался лакей.
— Спуститесь к Спиридону, коли не верите, — обиженно сказал Петя, — а уж вежливый какой! У меня, понимаете, извинения попросил! Сразу видать, — барин!
— Да уж не вам, хамью, чета, — проворчал Степан Иванович и важно вышел из кухни.
— А сам-то кто? — прошипела ему вслед кухарка.
Коля с Петей переглянулись и рассмеялись. Всё было хорошо!
* * *
В тот же день убого одетый мужичок ехал в поезде дальнего следования. Вагон третьего класса был битком набит. Мужичок курил махорку, говорил с соседями о своих крестьянских бедах, а над ним, на полке для вещей, лежала небрежно заброшенная, затасканная холщовая мужицкая котомка. И никто не подозревал, какой драгоценный груз находится в ней. «Мужичок» вёз в деревню среди другой политической литературы большевистскую газету «Искру» — «Искру», из которой должно было разгореться пламя социалистической революции.
Усадьба помещика и фабриканта Рыжова отстояла от его фабрики всего на полтора километра, но хозяин не привык ходить пешком. Утром кучер Григорий отвозил его на фабрику в удобной коляске, а к вечеру приезжал за ним.
Лошадей у Рыжова было много, но ездил он только на своей любимице — вороной, тонконогой и горячей Ласточке.
Однажды — это было летом 1907 года — кучер Григорий чистил в дверях конюшни Ласточку. Кобылица нетерпеливо перебирала ногами, но два ремня, протянутые с двух сторон от недоуздка к притолокам двери, держали её на месте.
Сынишка Григория, восьмилетний Гришутка, бегал во дворе и вдруг увидел возле конюшни дядю Серёжу — старого дружка отца, рабочего с фабрики Рыжова.
Из разговоров старших Гришутка знал, что на фабрике забастовка и полиция уже арестовала «зачинщиков». Он подбежал поближе, чтобы послушать, о чём будет говорить отец с дядей Серёжей.
— Какие новости? — тихо спросил отец, продолжая водить скребницей по лоснящейся спине Ласточки.
Дядя Серёжа огляделся, зашёл в конюшню и стал за дверью, чтоб его не видели со двора.
— Бастуем, — сказал он так же тихо, — человеческой жизни добиваемся! Управляющего и мастеров — тех, что не с нами, — на тачке с фабрики вывезли. Сами — ворота на запор! — Дядя Серёжа засмеялся. — На свою голову обнёс хозяин фабрику заборищем! Да ещё гвоздей сверху понатыкал! Поди достань нас теперь!
