Из нарочито усмешливых высказов "раб-отников" над собой, у художника и скла-дывался задуманный им образ картины "Механизатор". Эта "основная сила" демиургы-новой деревни норовит селиться в казенных квартирах. Не домах вот, а квартирах. Квар-тира — квартирант. А верќнее — жилец, впущенный в эту квартиру. В городе так и говорят — жильцы. Работа и забота у такого одна — день прожить. Веселье — бутыќлка, а теперь вот вдобавок и "телик". За этим и забывается, кто ты есть. И сбывается мировая идея демиур-генов, названных вождями, уравнять деревню с пролетариатским городом. Вроде и удает-ся. Колхозник вот уже и нарек себя этим самым "раб-отником" — отняќтым от дела. Слову механизатор молва свое толкование нашла: ловкач, проныра, хапун… Необремененный люд — и колхозный и не колхозный, с таким собой уже и смирился. А от смирения и при-выкания, как от меќтин на теле, враз не избавишься. Это уже многовековое ярмо на вые мирской. Покоряйся и соответствую своему прозванию. А за спиной твоей будут "ловчить за жизнь". К тому и тебя приучают: своего нет, то и ничье — твое. Ухитрись и тихо возьми, хапни. Такое уже и не в грехе.
Раздумья, навеянные есиповским весельем "основной силы", растревоќжили и оза-дачивали Андрея Семеновича. Вынуждали по-иному взглянуть на замыслы картин "Данилово поле" и "механизатор". Подойти к ним изнутри, чтобы увиделся в них голос самой земли, которая дарована пахарю. Голос за нее подает пахарь, его душу и надо раскрыть. Но кто же он — пахарь?.. Выходило так, что Дмитрий Данилович пришел к сотворению своего поля вопреки "всеопределяющему" бытию. Не это бытие определило его сознание и вызвало думы-заботы о самой земле, а извечное потребовало от него действий. И он, избранник, услышал сокровенный его зов, когда время тому настало… Но что вот его, художника, воззвало взяться за картину "Данилово поле", творения пахаря-избранника. Вид поля — сплошная зелень, как и на всех поќлах. Какую тайну можно тут выведать?.. Выходит и его воззвала властная мысль о самой земле, очищенной от скверны. Наперво потянуло за Шелекшу. Взглянуть на то место, где были Татаров бугор и Лягушечье озерцо. Озерцо и бугор с соснами остались в его рисунках. И вот нет ни бугра, ни озерца, есть поле!.. Оно — труд человека. К мысли о написании картины подтолкнул разговор Старика Соколова Якова Филипповича. Старовер, Коммунист во Христе, изрек:
— Вот она, вечная благодать — нива, и подвигла праведника к свяќтому труду, к Божьему полю, и очищению через него места скверны и себя. Поди ведь и хочется ниву-то глазом озрить. Она бережется духом старца-отшельника, чистый скит коего и был на бугре том до татар. Дух-то старца и подал благой знак пахарю. И тебе подаст.
