— Кого там черт принес? — проворчал невысокий бородатый мужичок со свечой, приоткрыв ворота.
— Да прибудет Всевышний с тобой, — брякнул я столь удачно и сложил руки в молитвенном жесте, — не поминай нечистого на ночь глядя — не то явится.
— Прости, Господи, — кажется мои слова возымели действие на мужика, — вы что ли священник?
— Я странствующий монах, брат Фома, — бесстыдно соврал я, — путешествую по городам, проповедуя и отпуская грехи. Я дал обет безденежья и мне нечем заплатить за гостиницу.
— Монах, говоришь? — мужик нахмурился и перевел взгляд с меня на Горма, — а это кто?
— Это брат Гавриил, в миру Горм. Он был варваром и убийцей, а потом Господь лишил его слуха и голоса. Он искупает свои грехи горбом своим.
— Горбом, значит. В смысле, тяжким трудом? А дров наколет? — пришел к небезынтересному умозаключению мужик и усмехнулся. Горм молчал, как и положено глухонемому.
— Наколет. Я попрошу его об этом.
— Ладно, заходите. Но учтите, кормить вас нечем. И спать сможете только на полу. У меня пять детей.
Мы вошли в дом. Хозяин зажег лампаду и рассмотрел нас получше. Уж на кого-кого, а на странствующих монахов мы не походили.
— А где твоя ряса, брат Фома? — спросил у меня мужик.
— В рясе далеко не уйдешь, — ответил я, — а нам приходится путешествовать. Неужели форма так важна для тебя?
Мужик не спорил. Я оглядел дом, состоящий из одного помещения с топчанами, столом и печью. Вот и все имущество. Да, спать и вправду придется на полу.
* * *
Рано утром, на рассвете, меня и не только, разбудил колокольный звон. Он словно парил над городом, то нарастая, то слабея.
— Все на площадь, — проворчал хозяин дома, поднимаясь и будя жену, — я пойду, а ты с детьми — в поле.
— Я тоже пойду, — сказал я. Горм поднялся, — нет-нет, брат Гавриил. Я один.
К чему этот звон, я в принципе догадывался. Но хотел посмотреть, для поднятия самооценки. Потому и пошел на площадь. Один, без Горма, которому я велел наколоть дров и ждать меня за воротами. Ибо одному мне будет легче остаться незаметным.
Колокола звонили, открывались двери, ручейки людей вытекали на улицы, превращаясь в реки и впадали в своеобразное озеро — в центре города, возле замка лорда.
Когда на площади стало тесно, на специальный помост поднялся человек со свитком в руках. Развернул его и во весь голос завопил:
— Жители славного города Лейксайда! Подданные и вассалы
Пресветлого и Премудрого Лорда
Кильбурна Лейксайдского! Опасный злодей объявился в нашем славном городе! Вор Томас Торренс и его сообщник, презренный язычник и варвар Горм, продали душу за презренное золото! Они пошли против Бога и Святой Церкви, подняли руку на святого паладина, подло скрывшись от него. Святая Церковь и Пресветлый и Премудрый Лорд Кильбурн Лейксайдский призывают народ покарать злодеев. За их головы Святая Церковь отпускает грехи, а Пресветлый и Премудрый Лорд Кильбурн Лейксайдский освобождает от налогов на год. Да прибудет Всевышний с нами!
