— Вернуться на войну? Неделю назад ты отказался это сделать. Почему же сейчас?..
— Потому что полковник сделал бы ради меня то же самое.
Рэмбо раздувал кузнечный мех, направив струю воздуха в горящие уголья, вспыхивающие белым пламенем. По его обнаженному торсу бежали ручейки пота. Мускулы перекатывались под кожей упругими шарами. При помощи щипцов он вытащил из печи раскаленный до 440 градусов брусок нержавейки. Схватил свой тяжеленный молот и начал бить им по раскаленному докрасна металлу. Удары были оглушительные. Они сотрясали все вокруг. Болело уставшее плечо. Но он ударял и ударял по железу. За Траутмэна. Нужно найти Траутмэна. Нужно спасти Траутмэна.
Вскоре Рэмбо уже изучал со всех сторон выкованный им предмет. Это был плоский клинок в двенадцать дюймов, два с половиной дюйма в ширину и в четверть дюйма в толщину. С обоюдоострым лезвием. С изгибом. С восемью зарубками — по четыре с каждой стороны. В память о восьми друзьях, погибших в Наме. Оружие оказалось тяжелым. Чтобы немного облегчить его, пришлось сделать посередине лезвия канавку. Он сделал и желобок для стока крови, чтобы нож не засасывало и клинок можно было без труда вытащить из тела. Долго обрабатывал его, полировал, точил — клинок должен быть прочным и острым. Потом он сделает ручку — она будет под углом, это дает выигрыш в силе — если нож направляешь вниз. Длина клинка составит восемнадцать дюймов. Орудие войны. Нож усовершенствованной модели Боуи,[1] похожий на миниатюрный афганский меч — ему вот-вот предстоит пересечь границу страны, где современное оружие вступило в противоборство с оружием средневековья, где века не чередуются, а набегают друг на друга. Страны, в которой нет разницы между вчера и сегодня.
Скорбно склонив голову, Рэмбо сунул светящееся лезвие в бочку с водой. Словно взбешенный собственным предназначением нож злобно зашипел. Его окутал пар.
Траутмэн стонал, медленно приходя в себя. Тело и голова разламывались от боли. Он подозревал, что ему сломали прикладом ребра и повредили череп. Он задыхался от приступов сухого удушья. Перед глазами пляса* ли огни. Он лежал на полу маленькой камеры с каменными стенами и потолком и железной дверью. Решетка из стальных прутьев на двери образовывала высокое узкое окно. За решеткой, похоже, был коридор. С трудом повернув голову, Траутмэн увидел, что в самих стенах окон нет. Камера была пуста. Ни нар, ни даже отхожего места. Ослепительно яркая лампочка под потолком была защищена металлической сеткой.
