Покуда я так размышлял, невольно улыбаясь, вспоминая забавные Настины выходки, тропинка стала уже, деревья поредели, и я шел уже по вересковой пустоши. Большая часть моего детства прошла на карельском перешейке и розовато-сиреневые соцветия вереска были для меня также дороги и близки, как и кусты черники, в изобилии растущие вокруг нашей дачи. Иногда мы приезжали на дачу зимой, и не могу выразить, какое это было удовольствие видеть мохнатые зелёные веточки, пробивающиеся наверх через толщу снега! Я вообще довольно легко привязываюсь к неодушевлённым предметам, и часто за границей я веселился как ребёнок, видя знакомое растение, так что сейчас я искренне радовался вереску, в изобилии растущему на голой земле. Впрочем, неверно будет сказать, что земля была совсем уж голой, то тут то там кучно росли фиолетовые цветы, которые оттеняли вересковые кустарнички. Под чахлым деревом, напоминающим осину, ютился кремово-малиновый люпин, на мой взгляд удивительно красивый цветок, который в изобилии растёт практически в каждом саду. Рядом с нашей дачей в так называемой зелёной зоне были целые заросли синего люпина. Мы безжалостно выдирали мясистые стебли, густо облепленные мелкими цветами, и дрались ими, как мечами. Внутри цветка находилась ярко-оранжевая пастообразная пыльца, которая выдавливалась оттуда тоненькой струйкой. Мы почему-то называли эту пыльцу "салютом" и щедро натирали ею щёки, когда играли в театр. Намазываться пыльцой придумала Нинка, которая была вместе с матерью в гостях у подруги-актрисы и слышала рассказы про театральный грим.
Впоследствии я часто задумывался о том, чем же я руководствовался, когда срывал малиновый люпин, но единственное, что приходит мне в голову, так это внезапно возникшее желание что-то держать в руках. Когда я неуверен в себе, когда ситуация выходит у меня из-под контроля, одним словом, когда от моих действий ничего не зависит, я стараюсь чем-то занять руки. В моём кабинете у меня на столе лежит маленькая фигурка из оникса, изображающая мотоцикл, и во время разговора с неприятными посетителями я постоянно верчу её в руках, ощупывая пальцами каждую выемку на мотоцикле. Дома у меня нет специального предмета для таких целей, а когда мне приходилось просиживать ночи рядом с кроватью больного ребёнка, я хватал первое, что попадётся под руку. Обычно это была какая-нибудь мягкая игрушка. Когда Настя сильно заболела гриппом, я два дня подряд не отходил от её кроватки и всё вертел в руках красную плюшевую лошадку, которую сам подарил дочери на какой-то праздник. Почему-то когда Настя выздоровела, я буквально возненавидел эту лошадь, потому что каждый раз, когда я брал её в руки, она напоминала мне дочь, мечущуюся в жару, врачей, которые кололи её, маленькую, несколько раз в день. Я уже говорил, что к вещам я всегда относился с трепетом, испытывая к некоторым крепкую привязанность, а к другим натуральное отвращение. Сейчас я уверен, что когда мы близко контактируем с вещами, мы передаём им частичку самих себя, своих ощущений, свои мысли и некоторые чувства. Например, где бы я не был, когда я надеваю связанный руками моей дочери шарф (и шарф совершенно нелепый, ведь я уже говорил, что моя Настя далеко не рукодельница), я снова чувствую себя дома. Как наяву вижу Настю, которая вязала этот шарф так долго, что я уже начал над ней посмеиваться, нашего полосатого кота, спящего у её ног и самого себя, сидящего за какой-то книгой. Я сорвал малиновый люпин совершенно машинально, особо не думая о том, для чего я это делаю, а когда немного подержал его в руках, понял, что мне стало гораздо спокойнее. Будто бы люпин забрал все мои сомнения, весь страх, я почувствовал себя куда как более уверенно.
