Задумавшись о дочери, я и не заметил, как дорога повернула в сторону, низкие дома обступили со всех сторон, а вместо жесткой травы под ногами оказался мелкий гравий. Чувство, что я нахожусь сразу в двух реальностях, постепенно покинуло меня, и я всем телом ощутил, что всё происходит со мной на самом деле. Через какое-то время я окончательно уверился в мысли, что бреду не по какому-то неизвестному мне району Петербурга, а совсем по другому городу. Отчего-то это не привело меня в ужас, я не запаниковал, твёрдо уверенный в том, что рано или поздно я найду всему вполне здравое объяснение. Но чем дольше я шел, тем меньше у меня оставалось надежды на логичное оправдание всему происходящему. Дома вокруг становились всё страннее и страннее, в окнах мелькали чьи-то туманные лица, и я явственно слышал звук чьих-то шагов, неотступно следующих за мной по пятам. Несколько раз я оглядывался, но не видел никого, хотя время от времени чувствовал спиной чей-то настороженный взгляд.
Дорога закончилась, упершись в узкий канал, полный мутной воды, и я побрёл по каменной набережной, глядя вокруг с напряженным вниманием. Прямо над моей головой пролетела чайка, за ней другая. Перья их были грязно-белого цвета, крылья с черной окантовкой. Время от времени чайки открывали клювы и пронзительно кричали, да так, что у меня по спине бежали мурашки. На противоположной стороне канала один за другим ютились небольшие домики, на этот раз не красно-зелёные, а сложенные из бурых кирпичей. Дома были старыми и давно нештукатуреными, печные трубы небрежно заляпаны разноцветной краской. Решеток на окнах не было, а заборы, которые огораживали небольшие садики, были покосившимися и расшатанными. Я шел всё дальше, стараясь не допустить в свои мысли страх, направляя все чувства исключительно на здоровое любопытство путешественника. Постепенно мне удалось достигнуть того состояния, которое испытывает первооткрыватель, ступивший под своды девственного леса, или археолог, открывший гробницу фараона. Вскоре я увидел ещё одну грандиозную статую. На этот раз она была деревянной, огромная деревянная фигура женщины, прислонившейся к стене дома. Когда-то она была выкрашена в оранжевый цвет, а теперь краска местами облупилась, да и дерево рассохлось, так что мне с трудом удалось представить себе, как же раньше выглядело её лицо. Статуя была примерно в пятнадцать метров высотой и, судя по всему, сделана из цельного ствола дерева. Она изображала крепко сложенную женщину, стоящую чуть наклонившись вперёд, так что груди немного отступали от тела. Руки её свободно висели по бокам, одна нога была выставлена вперёд. Не знаю отчего, но меня охватило чувство восторга и преклонения перед неизвестным скульптором, который сумел создать такое изваяние, которое даже теперь, будучи в плачевном состоянии, вызывало восхищение его талантом. Я немного постоял, любуясь статуей женщины, а потом пошел вперёд, глядя по сторонам со всё возрастающим любопытством. Страх совсем исчез, уступив место только небольшому опасению, которое никогда не было лишним.
