Тем же вечером они сидели в переделанном под пресс-клуб ресторане, в старом пятиэтажном здании. Момоко с поразительной живостью восстановила подробности их встречи шесть лет тому назад. По сути дела, они виделись уже дважды, но эти два раза слились воедино, тем не менее Момоко все прекрасно помнила. Она тогда впервые в жизни сопровождала отца, дипломата но имени Тошихико, на дипломатический прием и чувствовала себя настоящей взрослой дамой. Поначалу ее рассказ несколько смутил Волчка, но Момоко рассказывала так ярко, что воспоминания о том вечере всплыли и в его памяти. Правда, тогда она была круглолицей девочкой-подростком, а не элегантной молодой женщиной.
Момоко приехала в Лондон семилетним ребенком и прожила там десять лет, пока отца не отозвали. Она поучила прекрасное образование, училась в Лондонской школе для девочек, была лучшей в классе но истории и английской литературе. С одинаковой изысканностью изъяснялась по-английски и по-японски. Момоко любилa повторять, что у нее два города. Две жизни.
Пресс-клуб был полон звуками. Мелодии из музыкального автомата, хохот и приветственные вскрики то накатывали волнами, то налетали внезапным вихрем. Но постепенно звон стаканов, смех, шум голосов и звуки модных песен слились в какой-то нестройный гул, который делался все тише и тише по мере того, как Момоко оживляла прошлое.
Вот она снова в Найтсбридже, в их старом лондонском доме. Напротив сидит отец. На нем костюм в тонкую полоску и очки, коротко остриженные волосы расчесаны на косой пробор, вроде бы смотрит строго, а усталые глаза хитро смеются. Он чем-то похож на самого Сына Неба. Момоко закрыла глаза и откинулась на спинку стула. Она мысленно перенеслась в вечер их первой встречи и даже слышала свой детский голос:
«А почему вас называют Волчком?»
«Вообще-то моя фамилия Боулер».
«Это как шляпа?»
«Как игрок в крикете, который стоит на линии подачи и вращает рукой, будто мельница»[6].
«Вы играете в крикет?»
«Нет».
«А надо бы».
«Вот ваше имя — „персик". Значит, вас можно съесть?» — выпалил тогда Волчок, не глядя на девушку.
«Глупости!»
Момоко быстрым взглядом окинула зал, а потом пристально и одновременно шаловливо посмотрела на Волчка смеющимися глазами:
— Вы знаете, когда вам семнадцать и молодой человек вдруг говорит, что вас можно съесть, — такое не сразу забывается.
А потом был небольшой званый ужин для британских и японских государственных чиновников и их научных консультантов. Обсуждали «странную войну»
