Кир ждал, чтобы армянин дошел до сути, скрытой за его словами.
— Ну, язык проглотил? Кем бы ты предпочел быть впредь, прославленным Ахеменидом или мудрым вождем народа?
Кир продолжал ждать.
— Мой царственный Ахеменид, способен ли твой ум постичь тот факт, что вслед за мной, отставая на неделю, идет Астиаг? Нет? Астиаг или не хочет выпускать меня из виду, или желает порадоваться твоему ниспровержению. Ведь ты, отказавшись явиться по вызову, плюнул на его достоинство и показал себя не таким верным царем-вассалом, каким был твой отец. Не знаю, что у него на уме, возможно, и то и другое. Он достаточно умен, чтобы содержать под своим знаменем сильное войско персов и опасную гирканскую кавалерию. — Гарпаг задумчиво нахмурился. — У меня есть причины подозревать, что он считает, будто я стал слишком влиятелен в мидийском войске, и хочет получить свою долю триумфа от победы над тобой — иначе он вряд ли оставил бы дворец. И этот триумф станет последней печатью, узаконивающей империю Мидии.
Полузабытый образ возник в голове Кира:
— Значит, золотая вершина великой башни Экбатаны закончена?
Гарпаг удивленно поднял глаза:
— Да. А наверное, ты подумал о пророке-маге у ворот. Да-да. О его предсказании, что последний этаж башни будет означать конец империи Мидии?
— Я запомнил его слова.
Сидя рядом со своим пленником, Гарпаг молча смотрел на пламя светильника. Едва заметное изменение произошло в его настроении.
— Господин мой Кир, у тебя есть одна особенность — не считая той, что ты всегда говоришь правду. Ты совершаешь неожиданные поступки. Это беспокоит неприятельского командира. Я себя чувствовал неуютно, — он взглянул на водяные часы, стоявшие рядом с его ложем, — полчаса назад. Очень возможно, что этот маг был послан каким-то неизвестным мне богом, защищающим тебя, а в эту минуту защищающим так сильно, как никогда ранее. Ты планировал победить армию Мидии и отобрать у Астиага власть?
— И все еще намереваюсь это сделать.
Борода Гарпага раздвинулась в каком-то подобии улыбки.
— Кир, за такие слова ты заслуживаешь, чтобы тебя заковали в цепи и посадили на кол за воротами Экбатаны, чтобы ты извивался там, как рыба, пока жизнь не покинула тебя. Если бы Астиаг был Киаксаром, ты бы закончил именно так.
Если армянин пытался добавить к слабостям Кира страх, то ему это не удалось.
— Но Астиаг — не что иное, как свинья, которая роется в жирных отбросах. Он заплатил этой банде пленных скифов, чтобы где-нибудь в степи они лишили тебя жизни. Видимо, вмешался твой бог, и вместо тебя они убили моего сына Вартана. — Гарпаг поднял тяжелые руки и снова уронил их. — Мой дом разрушен, и в моей жизни теперь осталась единственная цель — поставить Астиага на колени.
