Лиза, глубоко разочарованная, выпрямилась в кресле. В голове у нее роились мысли, одна неприятнее другой. «Он мне не верит», — думала она и от отчаяния готова была до боли заломить руки. Так, в неловком молчании, прошло с минуту. Вдруг Лиза засмеялась.
— Бедный Лео! — воскликнула она. — Сегодня у него поистине несчастливый день… Поссорился с тобой и со мной… Не считая скандала с Мариаграцией, что, впрочем, в порядке вещей. Сколько неудач сразу! — Она посмеивалась, а сама искоса поглядывала на Микеле и видела, что взаимное непонимание не уменьшается, а растет. А она все смеялась; гостиная была погружена в полутьму, две лампочки на рояле, вставленные в две оплывшие искусственные свечи, освещали сверкающую крышку рояля и казались двумя восковыми свечами на крышке гроба. Лиза смеялась, но смех замирал в горле при взгляде на замкнутое лицо Микеле, смотревшего на нее с плохо скрываемой жалостью. Она словно читала отражавшиеся на нем мысли.
«Передо мной — сумасшедшая. Поневоле приходится ее слушать, поддакивать ей, а главное, стараться ее не рассердить». Для нее, с такой страстью мечтавшей о полном примирении, не было ничего страшнее этой холодной вежливости.
Наконец Микеле сказал:
— Конечно, все могло сложиться для него и получше.
Этот ответ лишил Лизу последних призрачных надежд. Ею овладело полнейшее, горчайшее разочарование. «Он мстит мне, — подумала она. — Решил, что я ему изменила, и теперь даже не хочет меня выслушать. Поэтому он и ответил так по-идиотски».
И все-таки перед ней сидел прежний Микеле — в этом не было никаких сомнений: та же чистота и честность во взгляде и на челе. Его увлечение ею было искренним, неподдельным. Ей вновь показалось, что если она отыщет нужные слова, то наверняка сумеет его убедить в своей искренности.
— Пойми, Микеле, — умоляюще сказала она, снова наклоняясь к нему. — Не моя вина, что ты застал меня с Лео… Он пришел… И потом, неужели ты способен поверить, что после того, что произошло между мной и тобой утром, я в полдень могла спокойно принять этого человека? И вообще, я при всем желании не могла любить Лео: он корыстный, суетный человек. Нет, ты плохо обо мне думаешь. Поверь, ты не прав, ты считаешь меня легкомысленной и — как бы это поточнее выразиться? — легко доступной женщиной. Но, уверяю тебя, это не так… Я совсем другая… Мне нужно нечто совсем иное, большее, чем красивая внешность и мужская сила… Я об этом дни и ночи мечтаю… Мне нужны еще… — Тут она внезапно умолкла и посмотрела Микеле в глаза. — В тебе, только в тебе, — медленно, тихим голосом договорила она, приблизив свое лицо к лицу Микеле, — соединилось все, что мне нужно. И поэтому я ценю и люблю тебя.
