Это были чрезвычайно богатые земли. В Техасе вскоре была найдена нефть, в Аризоне – залежи меди. А Калифорния стала не только самым населенным штатом Америки, но и лидирует в США по объему валового внутреннего продукта.
Мексика этого унизительного поражения не забыла. В течение полутора сотен лет, прошедших со времени подписания договора Гвадалупе-Идальго, в национальном сознании мексиканцев пылала мечта: вернуть утраченные территории, вновь отодвинуть границы государства на север, отбросить проклятых гринго с исторических мексиканских земель.
Правда, мечты эти были совершенно бесплодными. И в военном, и в экономическом отношении Соединенные Штаты настолько превосходили “наследницу всех богов”, что ни о какой новой войне речи быть не могло.
Однако во второй половине ХХ века положение изменилось. Внезапно выяснилось, что у Мексики есть оружие, которому не может противостоять все невероятное могущество США.
Дело заключалось в высокой рождаемости мексиканцев.
Данный фактор не раз играл в истории важную роль. Механизм его был типовым для уже упоминавшегося конфликта между “варварами” и “империей”. Как только “варвары”, входя с “империей” в тесный цивилизационный контакт, перенимали у нее более продвинутую, более современную медицину (прежде всего, разумеется, нормы санитарии и гигиены), детская смертность у них резко снижалась, как, впрочем, снижалась и смертность населения вообще, происходил демографический взрыв, и давление на границы “империи” существенно возрастало.
В случае с Мексикой реализовывался аналогичный сценарий. В рядовой мексиканской семье было обычным делом иметь десять-двенадцать детей, в то время как рождаемость белых американцев неудержимо падала: семьи даже с тремя детьми становились демографической редкостью. К тому же богатый сосед – это всегда соблазн: реки, полные меда и молока, неудержимо манят сказочным изобилием. И если ранее, примерно до 1970-х годов, иммиграцию мексиканцев на территорию США еще удавалось каким-то образом сдерживать, во всяком случае чрезмерной она не была, то после победы либерализма, приведшей к прозрачности официальных границ, не осталось уже практически никаких препон. В Соединенные Штаты хлынул мощный людской поток, стремительно растекающийся в пространстве юго-западных штатов.
Всеми правдами и неправдами мексиканцы устремлялись в Америку, оседали там, находили работу, постепенно легализовывались, создавали семьи, рожали детей, зазывали к себе многочисленных родственников и знакомых. Этнический баланс стремительно менялся в их пользу. На рубеже XXI века один из американских аналитиков в тревоге писал, что “воссоединение Мексики и Техаса происходит на наших глазах, рутинно и тихо. Эту область уже вполне можно именовать Мезоамерикой”. А влиятельный журнал “Экономист” в это же время приводил потрясающую статистику: оказывается, население крупнейших городов Калифорнии на 90 % состоит из испаноязычных граждан.
