Как стрела из лука пущенная, до крыльца Гореслава добежала, кузовок на лавку поставила и к воротам вернулась; Миланья ещё до крыльца дойти не успела.
— Сказывай, где они, — бросилась Наумовна к Хвату.
— В граде, у князя. Дань они привезли, чтобы жить спокойно под защитой его.
— Давно ли они в Черене?
— Как вы по грибы ушли, так Егор телегу их и заприметил. Идём, тебя туда звали.
… В первый раз зашла за ворота града Гореслава, всё ей здесь ново было: хоромины большие, гридница, палаты княжеские — ведь привыкла она к низенькими избёнкам, которые у некоторых соседей наполовину в землю ушли. Хват же, видимо, часто тут бывал, так перебрасывался парой слов с отроками, сторонкой воротших кметей обходил. Возле хоромины одной телегу Наумовна заприметила и Саврасую узнала. На соломе сидел Стоян, игрушку какую-то рассматривал. Пригляделась Гореслава — да это гудок; Добрыня Всеславич для детей вырезал такие.
— Гореславушка, ты ли, сестрёнка, — обрадовался Наумыч. — Когда ты из дому-то бежала, то батюшка сильно осерчал, а теперь прошло: Мудрёна Братиловна с ним поговорила. Скоро ли воротишься?
— В грудень. Люб мне город этот.
— Ужели больше печища нашего?
Промолчала Наумовна, да и что говорить: родной дом всегда милее любого другого места.
Первым во влазню вошёл Хват, за ним и Гореслава. Темно там было, девка чуть о всход не споткнулась. "Сюда", — сказал Добрынич и отворил какую-то дверь. Они вошли в комнату полутёмную, одним окном лишь освещаемую. Вдоль стен были лавки и скамьи, а у супротивной стены — стол из дубовых досок и несколько стольцов.
Родные Гореславы рядом со столом на скамьях сидели; кузнец же — на стольце супротив Вышеслава. Кузнечихи нигде не было.
— Зачем девку сюда привёл? — бросил Вышеслав, сурово глянув на Хвата. Парень взгляд этот выдержал, глаза не потупил.
— Не знал я, что гости ещё стоят пред княжескими очами.
— Иди. Во влазне обождёте.
Снова Гореслава во влазне тёмной, к стене нетесаной прислонилась. Слышала она, как по всходу вверх да вниз кто-то топал, смеялся.
— Кто это? — спросила девка.
— Глуздени малые, сестреницы княжеской сыновья да дочери.
Дверь во влазню отворилась; ветер осенний внутрь ворвался, закружил по кутам. Гореслава обернулась и увидела Изяслава.
Кметь сначала не заметил её, ко всходу пошёл, но, увидев, остановился.
— Что ты тут делаешь? — бросил он сурово.
Гореслава опешила, не нашлась, что ответить, так оробела вдруг пред ним.
— Со мной пришла, — ответил за неё Хват.
