А Женя, считая, что и в самом деле она «рассудила печаль» Руфы, — вон ведь какая спокойная сидит! — заговорила о своем.
— Вот я думаю иногда: а что, если мне и правда в актрисы пойти?
— А ты думаешь, им легче, актрисам-то? Ты читала, как Паганини на скрипке играть учился, — да это каторга какая-то. А не прошел бы этой каторги, то и знаменитым скрипачом не стал бы. Тут и талант не помог бы.
— А все-таки, по-честному, Руфа, есть у меня талант, как ты думаешь?
Руфа вздохнула, поежилась.
— Немножко, по-моему, есть… Только ты не обижайся, только, по-моему, не такой, чтобы… ну…
— Ну, не Ермолова и не Тарасова… Все понятно, Руфа. Какого-то дела мне хочется, очень-очень интересного, чтобы придумывать что-то новое, искать. Может, на целину поехать, что ли? А тут у нас уже все ясно, все известно.
— Здесь тоже еще не все ясно. Вот пропало у нас несколько утят. А что мы могли сделать, чем помочь? Разве нет у нас своих трудностей? Что ты! Да и не уедешь ты никуда отсюда, не уехать тебе.
— Да, наверно, не уехать. Может, потом, попозже… Когда на сердце полегче станет.
— Когда любовь отпустит?
— Да… Если только отпустит.
Девушки уселись на старую колоду, лежавшую на бугорке под ветлами. Озеро темнело, и лишь один край его слабо просвечивал сквозь камыши желтым отсветом закатного неба. А вдали, где деревья близко подступили к воде, начал подниматься туман, — мир становился странным и призрачным. Утки, тихонько ковыляя, текли под навес, укладывались там бок о бок на чистой светлой соломе. Возились еще около кормушек белые стайки, покачивались на потемневшей воде. Но понемногу и они отходили от кормушек, вылезали из воды и с дремотным лепетом направлялись к ночлегу. Близилась полночь, но северное небо не давало тьмы, и девушкам видно было, как устраиваются на ночлег утки, как укладываются тесными рядками, прижимаясь друг к другу.
— Словно пирожки в печке, — ласково сказала Руфа.
Женя притихла, прислушиваясь к ночным шорохам и невнятным всплескам воды.
— Руфа, а вот что я еще думаю, — полушепотом заговорила Женя, стараясь не нарушить этой зыбкой тишины, — а может, стоит нам здесь, на месте, поискать? Ну, изобрести что-нибудь. Помнишь, Никанор Васильич нам об ультрафиолетовых лучах рассказывал? Коров облучали кварцевыми лампами — они удои большие давали. И телят, если болели, тоже облучали — телята выздоравливали. А может, мы всей бригадой, если возьмемся думать, то и придумаем тоже что-нибудь. Такое, чтобы никакого отхода не было у наших уток? Облучать их, может быть? Или собирать для них ультрафиолетовые лучи?..
