Еле успел отскочить Дорошенко.
Табличка на доме: "Моабитштрассе, 133".
Подвал какого-то дома. Телефоны. КП.
Теперь рядом с Дорошенко Автономов.
У корреспондента рука перевязана.
- Я вам приказал не лезть в огонь! - раздраженно говорит Дорошенко. Разве там место корреспондента?
- А кто знает, где место корреспондента в бою? - усмехается Автономов. Потом смотрит на Дорошенко и говорит тихо: - В этот дом... мы войдем вместе...
Табличка на доме: "Моабитштрассе, 127".
Идут Дорошенко и Автономов.
- Пять домов осталось, - хрипло говорит Дорошенко.
Гремит бой вокруг.
Поют камни под снарядами.
Табличка на доме: "Моабитштрассе, 121".
- Два дома осталось! - говорит Дорошенко и поправляет перевязку.
- Только бы дойти!
И вдруг затихает музыка боя.
Рассеивается пороховой дым...
Улеглась кирпичная пыль...
Дорошенко и Автономов стоят подле дома, на котором табличка: "Моабитштрассе, 117".
Это обыкновенный дом.
Как все.
Серый, каменный, скучный.
- Вот вы и пришли! - тихо улыбнувшись, сказал Автономов.
(Пауза.)
- Д-да... - негромко отозвался Дорошенко. - Вот мы и пришли.
Еще немного постоял он у дома.
Потом распахнул парадную дверь.
И пошел по лестнице.
Автономов за ним.
Бесконечная лестница...
Металлические перила.
Разбитые стекла в фонарях...
И, наконец, дверь: "Герр Отто Шульц".
Дорошенко остановился.
Прочел табличку.
Зачем-то поправил ремень на гимнастерке...
...и постучал.
Никто не отозвался.
Он постучал еще раз.
Потом просто тихо толкнул дверь, и она открылась...
...Они вошли в квартиру Отто Шульца.
Мусор в передней.
Паутина.
Запустение.
Они осторожно прошли по коридору...
Вошли в комнаты.
Пусто, пусто везде.
Разбитые стекла дребезжат... Где-то еще стреляют...
Дорошенко толкнул дверь в следующую комнату.
Дверь скрипнула и отворилась.
Они вошли в полутемную комнату.
Это - спальня.
В ее углу замерла в смертельном ужасе чета Шульцев: маленький, худощавый старичок и седая женщина в пуховом платке.
Дорошенко стал перед ними.
Они поднялись тоже. Дрожат.
- Герр Отто Шульц? - хрипло спросил Дорошенко.
- Яволь! - чуть слышно ответил Шульц.
Автономов тревожно следил за Дорошенко.
А тот в упор смотрел на Шульца.
Словно хотел он в нем узнать, угадать черты его сына - палача, разрушившего семью Дорошенко.
Но Отто Шульц был просто маленький и тщедушный человечек, и лицо его, похожее на сморщенный кулачок, дрожало и прыгало.
Дорошенко обвел взглядом стены спальни.
Бросился в глаза большой портрет. Фашист в офицерской форме.
