— Мы не виноваты! Мы, правда, не виноваты! Эта морковка крохотная, незаметная. Вчера на межах был очень похожий на нее сорняк.
— А Нина, как на грех, дневалит! Она бы непременно разобрала!
Клавдия Ивановна, руководившая работой, очень расстроена.
— Я больше всех виновата. Думала: тут свекла посажена. Конечно, надо было спросить. А ребята сегодня хорошо работали, и вдруг такая неудача!
9 июля 1942 года
У «кабинета» врача в крохотной баньке толпятся дети. Врач приходит к нам раз в неделю проверять состояние здоровья учащихся.
Плачет одна девочка: у нее нашли порок сердца; ей нельзя быть на солнце и нужно сократить рабочее время.
— Я не хочу, я не могу быть бездельницей, когда все так работают, — говорит она.
А вот Леля настаивает на освобождении:
— У меня нарыв на плече, и вообще я слабая, и мне нельзя много работать.
Врач говорит:
— Какой там нарыв, просто прыщик!
Старшие девочки иронически улыбаются по адресу Лели. А Клава решительно заявляет:
— Отправьте вы ее в город. Из лодыря толку не будет.
— Наша школа всю зиму работала; неужели мы себя в лагере опозорим! — говорит Миша.
Вечером Леля ловит меня на дороге к дому директора и жалуется:
— Меня в лагере не любят, девочки со мной не разговаривают, мальчишки вслед кричат.
— Что они кричат?
— Лодырь, лентяйка, принцесса на горошине и другое.
— Ты пришла на них жаловаться?
— Нет-нет, вы никому не говорите, что я вам это сказала.
— Так зачем ты мне всё это говоришь?
Леля смущается:
— Так, вообще мне хотелось, чтобы вы мне посочувствовали.
— Не могу сочувствовать. Ты на сокращенном рабочем дне. Врач к вам относится очень внимательно, но ты хочешь получить освобождение от работы из-за пустяка. Это справедливо возмущает ребят. Я могу мальчикам запретить тебя дразнить, но девочек я не могу заставить дружить с тобой. Мой совет: завоюй уважение лагеря, и всё пройдет само собой.
Леля льет потоки слез.
— Я думала, что вы меня поймете! Вы ведь меня давно знаете!
— Леля, — говорю я. — Война открыла в людях их лучшие стороны. Вся страна работает с огромным напряжением, уже не говоря про тех, кто на фронте. Люди стали строже к себе и другим. А ты хочешь, чтобы тебе одной было удобно и приятно.
— Вы только никому не говорите про то, что я вам рассказала! — просит Леля и, прибавив «извините», уходит по направлению к лагерю.
На другой день она работает в поле, а за обедом я ее спрашиваю:
— Ну, как ты себя чувствуешь? Не очень устала?
— Нет, ничего. Сегодня прохладно…
