— Вы условились? — спросил человек.
— Нет. Я пришел, потому что…
— Вы прочли надпись на табличке?
— Разумеется, но…
— Прошу вас придерживаться того, что вы прочли, и покинуть это место. Здесь частное владение.
«Если б я приехал на собственной машине, он разговаривал бы со мной иначе», — подумал пришедший и сказал:
— Это владение доктора Эгберга?
— Да, но я уже сказал…
— Я друг доктора Эгберга. Мы знакомы много лет, — добавил он, чтобы сгладить предыдущую фразу, которая не совсем отвечала истине.
Человек в форме не удивился, не заколебался. Просто поднял трубку телефона.
— Проходная, — сказал он, — прошу соединить с секретариатом доктора.
Прошло некоторое время.
— Ваше имя и фамилия? — спросил мужчина, не отрывая трубки от уха.
— Ральф Мольнар, профессор Ральф Мольнар, — уточнил он, вспомнив, что Эгберг должен помнить его как профессора. Привратник остался безразличным, словно докладывать о прибытии профессоров вошло у него в привычку. Потом сообщил фамилию, и они продолжали ждать. Мольнар — опершись о стенку, привратник — неподвижно уставившись в какую-то точку на стене.
— За вами придут, — сказал он наконец. — Оставьте свои вещи. Мы принесем их вам позже. Таковы правила, — добавил он, словно это все объясняло.
Мольнар пожал плечами, подтолкнул ногой сумку и, услышав на тропинке шаги, повернулся. Перед ним стояла девушка, высокая девушка в летнем платье без рукавов.
— Доктор Эгберг просил приветствовать вас от его имени. Я должна позаботиться о вас, профессор, и спросить, надолго ли вы останетесь у нас.
— Посмотрю. Еще не знаю.
— Во всяком случае, до утра наверняка. Уже поздно. Доктор приглашает вас на ужин.
Мольнар шел за девушкой по выложенной камнями дорожке, среди густых незнакомых ему кустов, глядя на длинные, очень полные и все-таки стройные ноги идущей перед ним девушки. Он опять почувствовал боль в груди, но не остановился. Дом должен быть близко. Действительно, он выдавался в сад большой незастекленной верандой, и вдруг Мольнар понял, насколько велик дом. Его размеры скрывала зелень: деревья, заглядывающие своими ветвями прямо в окна, и вьюны, взбирающиеся по стенам под самую крышу.
— Вы будете жить на втором этаже, профессор, — сказала девушка, когда они входили в дом.
Она направилась прямо к лестнице, а Мольнар на минуту остановился. На стене перед ним висела большая темная картина, освещенная красными лучами заходящего солнца, но он не видел картины — чувствовал только сильную боль. Девушка тоже на минуту остановилась. Потом подошла к лифту и нажала кнопку вызова. Кажется, она на него не смотрела, и все-таки он не мог решиться достать флакончик. Боль понемногу отступала, и теперь он видел на картине огромного осьминога, тянущегося к клиперу, идущему под всеми парусами по бурному морю.
