— Дядя Матула, пожалуйста, не думайте, что здесь теперь все должно вертеться вокруг мальчонки.
— Да они, — Матула указал на резчиков, — не сегодня-завтра кончат. И мы с малышом пойдем туда, куда мне надо. А так, тут он или нет его, — мне все одно.
— Разумно! Если он хочет тащиться в сандалиях, его дело. Пусть набирается ума-разума. Ушибет ногу, не беда. Он не нежная роза и приехал сюда, чтобы окрепнуть. Пусть учится жить своим умом. Один раз на чем-нибудь обожжется, второй раз не полезет.
— Ясно, — улыбнулся Матула. — Ну, конечно, я буду за ним присматривать: ведь есть много такого, о чем он понятия не имеет.
— Он ни о чем не имеет понятия! Вот если бы вас, к примеру, отправить в городскую школу, вы бы провалились на экзаменах. А мальчонку я привез сюда, чтобы познакомить с нашей жизнью. У него к ней большая тяга. Под конец вы скажете, выдержал ли он экзамен?
— Разве он не будет инженером, как его папаша?
— Он? Да из него выйдет такой же инженер, как из меня церковный певчий. Нет уж!
— Вот не подумал бы…
— Словом, дядя Матула, я поручаю его вам.
— Все понятно. Резиновые сапоги можно купить в кооперативе.
Главный агроном помахал рукой на прощание, Матула притронулся к полям своей шляпы, и шарабан укатил. Но было уже совсем темно, когда тетя Нанчи, насторожившись, сказала:
— Едет.
— Повозка, — прислушался и Дюла.
— Я нашу узнаю из сотни повозок.
Плотовщик недоверчиво улыбнулся, но лошадь действительно свернула во двор.
— И ты научишься. Каждая повозка грохочет по-своему, у нее свой голос, как у человека.
— Что на ужин? — пробасил великан. — Что на ужин, тетя Нанчи? А то я съем вас вместе с этим тощим лещом.
Он обнял леща по имени Лайош Дюла, а потом сел, и стул всеми четырьмя ножками вцепился в пол, чтобы не развалиться.
— Ну что, Нанчи, подохли цыплята?
Дюла с ужасом смотрел на свою тарелку и лишь тогда успокоился, когда старуха сказала, что цыплята, конечно, подохли, раз им отрезали голову, но что не положено портить аппетит гостю, лишь бы хозяину досталось побольше.
— Плотовщик, принимайся за цыплячьи ножки! — распорядился хозяин дома. — Наберись побольше сил, потому что завтра Матула тебя поведет далеко.
— Как-нибудь выдержу.
Потом разговор прекратился. На тарелках росла горка костей, и тетя Нанчи с удовлетворением смотрела, как тает на блюде красивая пирамида жареных цыплят.
— Теперь спать? — спросил дядя Иштван.
— Я давно постелила. Лучше бы вы не курили ночью в постели. Одеяло уже в двух местах прожжено.
