Четкий строй стаи нарушился. Какая-то неуловимая перемена ощущалась уже с утра, и вот сейчас от стаи отделился старый аист и, широко взмахивая крыльями, принялся описывать круги. Молодняк был бы рад последовать примеру летуна-одиночки, но время отдыха еще не приспело, и вожаки не давали стае послабления.
Так что для стаи как будто бы ничего и не изменилось, просто отделился один аист, а остальные с неумолимой последовательностью держали путь дальше.
— Я нагоню вас, — махнул крылом отставший аист, но в этом взмахе было не меньше тоски, чем в словах человека, произносящего: «Прощайте!»
— Конечно, у озера ты обязательно догонишь нас, — махнула ему в ответ стая, но при этом в глазах у птиц мелькнула грусть и вытянутые тела их дрогнули, прощаясь. Птицы знали, что никогда больше не увидят друг друга, что в стае стало одним аистом меньше. Когда птицы опустятся где-нибудь передохнуть, возможно, воспоминание вернет их на миг к отбившемуся от стаи товарищу, но сейчас на это нет времени. Впереди у них пространство, которое им предстоит преодолеть еще сегодня, впереди — время, которое должно вместить в себя это пространство, так что тут уж не до размышлений. Каждая птица в стае ощущала отсутствие товарища, словно пустующее место продолжало перемещаться вместе с ними, но помочь тут было невозможно, помощь обошлась бы дороже, чем эта единичная потеря. Вперед, вперед по трассе в миллионы лет, по пути, сотни тысяч раз испытанному предками, вперед, безжалостно пренебрегая жизнью уходящей во имя жизни будущей.
Лягушки, змеи, ящерицы пропали совсем; кузнечиков и саранчи становилось все меньше, да и мышей в этом году было немного, корм кончился, птенцы в гнезде просыпались от голода, вот и пришлось аистам улететь. Голодным птицам долгий перелет не вынести, да и нельзя было дожидаться, пока молодые аисты, ослабев от голода и растеряв силы, тронутся в путь в поисках лучшей доли. По всей стае невидимым током пробежал призыв к полету, чуткие нервы улавливали зов дальних краев, а форма облаков, оттенок неба, осенний шелест ветра, — все-все говорило:
— Пора в полет!
И птицы тронулись в путь. Тут же, в стае, летит и подруга отставшего аиста, но она ощущает потерю ничуть не глубже и не болезненнее, чем любой другой из крылатых собратьев. Жизнь птичьих пар и так уже пошла вразброд. Ведь птенцы летят здесь, вместе со всеми, цель достигнута — продолжение рода обеспечено, и в прочных связях больше нет необходимости, а в чем нет нужды, от того только и жди вреда. Пышное цветение весны заставило птиц искать себе пару, закладывать гнезда, высиживать птенцов; лето принесло новые заботы, многотрудные хлопоты и радости, но прохладные ночи уже остудили привязанность, дотоле скреплявшую птичьи семейства. И тогда, в блаженном затишье последних летних дней вдруг вновь обрели силу старые связи, которые, хотя и ослабели на некоторое время, но всегда были, есть и будут: извечные, вневременные связи стаи и племени.
