Смутно Чезаре догадывался, что его любимая сестра пытается предупредить его о чем-то, но не решается назвать опасность. Из осторожности. Лукреция боялась и ненавидела отца одновременно. В его присутствии ее охватывала безвольная тупая покорность, которая была противна ей самой. Чезаре помнил ее странные, полные глубокой внутренней печали слова, которые она произнесла как-то, положив голову, увенчанную пышными светлыми кудрями, на его плечо:
— Когда он рядом, я будто вылетаю из своего тела и смотрю за всем, что он говорит и делает, со стороны. Меня словно не существует. Я умираю. Превращаюсь в бесплотный дух, который он не в силах увидеть или удержать.
— О чем ты? — Чезаре тогда нахмурился и попытался взглянуть Лукреции в глаза, но та лишь крепче прижалась к нему, пряча лицо. Герцогу показалось, что она плачет. Он нежно поцеловал ее в лоб. — Чего ты боишься, Рицци?
В ответ раздался горячий, едва различимый, как бред умирающего, шепот:
— Ты убьешь его, Чезаре? Убей его! Зачем ты сложил с себя сан? Ты бы мог убить его в любую минуту! Тебя бы все поддержали, тебя бы выбрали папой!
Борджиа на секунду показалось, что эти слова ему только кажутся, звучат внутри его головы. Он схватил сестру за плечи и оттолкнул.
— Не смей говорить мне этого! — зарычал он. — Нас могут услышать!
Смятение и растерянность на лице Лукреции мгновенно исчезли. Она снова стала прекрасной и холодной, такой, какими умели быть все Борджиа. Ничто в ее облике не выдавало чувства. Она мягко улыбнулась и как ни в чем не бывало спросила:
— Ты был у Людовика в Милане? Видел королеву? Какое у нее было платье? Через две недели я должна быть там на балу с мужем. Не знаю, какой заказывать себе наряд…
* * *
Борджиа вернулся в свой кабинет и достал из секретного ящика письмо сестры. Пробежал его еще раз глазами и жадно втянул слабый аромат ее духов, еще сохранившийся на бумаге. Но вдруг он заметил, что это не обычный аромат, которым пользуется Лукреция. Духи для нее готовил ее собственный парфюмер мэтр Чевеллини, аптекарь из Флоренции. Правда, основной доход досточтимый мессере Чевеллини получал от изготовления ядов. Его искусство по этой части было почти сравнимо с талантом мэтра да Винчи в живописи. Борджиа были главными клиентами парфюмера. Под страхом смерти Александр VI запретил Чевеллини изготавливать яды для кого-либо еще.
Однако сейчас Чезаре меньше всего был склонен думать о флорентийском аптекаре. Письмо было пропитано модным ароматом «Слезы мадонны». Борджиа потер висок, мучительно вспоминая, где ему уже приходилось слышать этот сладковато-тяжелый, мускусный запах.
