Все это я проговариваю грустно и устало – как и положено погрязшему во грехе. Девушка смеется:
– Все вы врете.
– Да, – снова честно отвечаю я. – Вру. А вы?
– Что – я?
– Любите врать?
– Люблю. Только это не вранье, а фантазерство.
– И что же вы придумываете?
– Что хочу. А сейчас мне нужно выдумать вас.
– Ну и как, получается?
– Пока не очень.
– Почему?
– По-моему, вы не поверите.
Снова жму на тормоз. Но не потому, что собираюсь убеждать милую попутчицу в том, как я ей верю, а руль мешает мне отчаянно жестикулировать. Просто поперек дороги стоит знак «Ремонт». И стрелочка, приглашающая в объезд, по проселку.
– Я верю только тому, что вижу, – произношу я задумчиво. Может, она примет меня за интеллектуала?
– Это вы о дороге?
– Нет, это я о том, что вы – натуральная блондинка.
Она краснеет, но ответить не успевает.
Из тени придорожных акаций выходит… девушка изумительной красоты. Только волосы у нее рыжие, глаза – зеленые, а на носике – замечательные веснушки. На нас с попутчицей она смотрит, как девственница на счастливых молодоженов во время брачной мессы.
– Ребята, не подкинете до Приморска, если вам по пути?
Вот что значит воспитание: «Если вам по пути!» Как будто, кроме проселка на Приморск, отсюда исходят шоссе на Париж и тракт на Санкт-Петербург!
С присущей мне элегантностью открываю дверцу авто. Девушка смотрит на жаркое, обтянутое замшей сиденье…
На мгновенье зажмуриваю глаза… Сейчас она поднимет юбочку, под которой ничего нет, не спеша наденет трусики, чтобы я успел полюбоваться ее фигуркой и оценить натуральность волос, потом щеки ее очаровательно покраснеют, словно у школьницы, услышавшей приятную непристойность…
«Вот вы и попались, Штирлиц!..»
«Белая горячка (деллирий) развивается на фоне систематической интоксикации организма алкоголем, причем дозы…» – начинаю вспоминать читанное когда-то в учебнике психиатрии.
– Спасибо. – Девушка садится и захлопывает за собой дверцу.
Уф! Пронесло! «Жигуленок» послушно съезжает на проселок.
– Меня зовут Олег, девушку рядом – Лена. Леночка сидит, рассматривая ведомую только ей точку на ветровом стекле, и очень похожа на капризную любовницу, раздосадованную нарушенным уединением и невниманием кавалера.
– А меня – Юля. Кстати, я вас знаю.
Лена бросает скорый, почти неуловимый взгляд в зеркальце заднего вида и снова изучает ветровое стекло, – рыженькая смотрит на меня.
– Да?
– Да. Вы – Дрон.
– Дрон? – Леночка удивленно вскидывает брови, словно яобманывал ее все семь лет супружества. – Так вас еще и так зовут?
